Скорый поезд - стр. 7
У пожилой женщины была одна особенность, уха правого почти не было, у моей мамы тоже слегка уродливое правое ухо. Это врожденное.
Я со своей бабушкой не был знаком, мама меня поздно родила, в тридцать восемь лет, бабушки уже в живых не было. Мама никогда ничего не рассказывала про нее. Так, вскользь. Будете удивлены, но ни имени бабушки, ни имени дедушки я до того дня не знал.
В общем, на следующее утро я позвонил маме в Красноярск и все рассказал. Мама сказала:
– Алеша, тебе приснилась твоя бабушка Светлана Алексеевна. У нее также, как и у меня, было уродливое ухо, – мама помолчала недолго, видимо решая, говорить или нет дальше, но решилась, – Алешенька, забирай девочку. Думаю, она твоя. Действительно, хватит нашим детям по детдомам обретаться.
И мама шокировала меня рассказом о том, что бабушка в свое время сдала ее в интернат, мама приходила домой только раз в неделю.
А еще мама сказала, что у меня есть старшая сестра Наташа, мама ее тоже в интернат отдавала. Когда я родился, ей уже девятнадцать лет было, и она была замужем. Сестра обижалась на маму, впрочем, ровно также, как и моя мама на свою. Наташа до сих пор не общается с мамой, а моя мама не общалась со своей.
В тот же день я бегом побежал в районный приют. Светочку, – Алексей улыбнулся, – ну она тогда конечно не была Светочкой, мне показали сразу. Я отогнул уголок шапочки, правое ушко было не сформировано. Для меня это решило все, и никакая экспертиза не нужна, я хотел ее тут же забрать, но не тут-то было, – Алеша замолчал. – Можно я не буду вам рассказывать о своих мытарствах?
– Конечно, конечно, – быстро согласилась Ирина Степановна и добавила, – ты большой молодец! Я бы гордилась тобой, будь я твоей мамой.
– Правда? – в глазах Алексея блеснула надежда на то, что хоть кто-то может им гордиться. – Знаете, Ирина Степановна, а я себя все время виноватым чувствую перед Катей, перед Светочкой. Наверное, все могло быть по-другому. Катя не доедала, тяжело работала, никто о ней не заботился. Видно, потому роды проходили так тяжело, и нашего сына не смогли спасти.
Ирина Степановна взяла руку Леши в свои морщинистые руки:
– Не тревожься об этом. Все случилось так, как должно было случиться. Света с тобой, у нее есть папа, бабушка. Это очень важно для ребенка. А у Кати такая судьба. Свете обязательно расскажи о ее маме!
– Да я ничего не знаю о Кате, рассказать будет нечего.
– А вот и узнай! Подруги остались, попроси у них ее вещи, фотографии, может какие-то бумаги, письма, документы, украшения, пусть дешевенькие, но они будут очень важны для Светы как память о ее маме. Может быть ты что-то узнаешь, не обязательно важное. Самый простой рассказ станет для твоей дочки свидетельством того, что ее мама когда-то была такой же девочкой как она. Жила, смеялась, грустила, дружила, любила. Пусть у тебя будет хотя бы по одному рассказу каждый год для твоей доченьки о ее мамочке.
– Как же я сам-то не подумал! – словно прозрел Алексей, – ну конечно! Обязательно, как приеду, поговорю с девчонками. Спасибо вам, Ирина Степановна, – парень в порыве обнял старушку.
Она не противилась, прижала его к себе.
– Спасибо тебе, что поделился!
Через некоторое время все купе проснулось, Света и Максим спустились вниз, позавтракали.
Маленькая Светочка оказалась замечательным, славным, улыбчивым и спокойным ребенком, с ней не было никаких проблем. Она улыбалась всем, шла на ручки, шумно гулила и с аппетитом кушала.