Сказки Торгензарда. Монохроматический свет - стр. 4
– Люблю дождь. Тебя колышет, что я здесь сижу?
Дергающийся глаз Адлегоса подначивал девушку развить конфликт еще сильнее, но тяжелый взгляд Карзаха окончательно вернул всех в реальность серого Старгрома.
– Замолчали оба и сели есть. Через час мы уже должны стоять на своем участке дороги и встречать труповозку.
– Нас даже кормят дерьмом. – Адлегос сморщился, жуя мясо, которое определенно никогда не было частью животного.
– Ты подписал контракт, и обязан его выполнять. Если ты этого делать не хочешь – соверши противоправное действие, я напишу о тебе руководству, и ты уберешься отсюда к чертовой матери туда, где тебе не понравится еще больше.
– Понял, шеф.
– Так, вот специальная карта города. Основные улицы поделены на участки, которые именуются буквой и цифрой. Мы, благо, сегодня работаем очень недалеко, на участке Б2. В 6 утра мы должны уже стоять на тротуаре. Подъедет труповозка. Забираем из нее снаряжение, убираем трупы, сдаем казенное имущество и идем домой.
– Можно я открою окно, эта еда правда воняет… – Айка поднялась со стула.
– Ты дура? На улице блевать можно от дохлятины, вонища во все щели лезет, а ты собралась форточку открывать! – Адлегос, не вставая, схватил Кригрейн за руку.
Карзах отставил тарелку с помоями, выдаваемыми кем-то за еду, и встал из-за стола.
– Иронаил, отпустить Кригрейн немедленно и более к ней не прикасаться. Кригрейн, ни в коем случае не открывать окно. Стальная улица не нанесена на рабочую карту. Уборка трупов на ней производиться не будет, поэтому нам придется дышать через квартирный очиститель воздуха и довольствоваться прогулками в респираторах, которые мы, к большому сожалению, получим только тогда, когда доберемся до труповозки. Завтрак окончен, выходим.
Адлегос отпустил руку Айки. Рабочий отряд покинул свой временный дом и выдвинулся к той самой ранее упомянутой «Спешке», в реальности именуемой улицей Хлебной. Карзах и Адлегос с трудом выдерживали невыносимую трупную вонь. Айку несколько раз вырвало под больной хохот Адлегоса, сопровождаемый теми самыми «острыми» шутками, которые он самозабвенно выдавал за придуманные в момент свершения события.
Трудно сказать, как изменилась привычная жизнь Старгрома после закрытия. На улицах все так же полно трупов, только теперь они благоговейно лежат, а не ходят. Жизнь здесь никогда не была легкой, вопреки словам телевизора, настойчиво спорящего с жителями сей чудесного места. Хотя дураку понятно, что гражданин не поспорит с телевизором. Чудесный агрегат усердно стоит на своем мнении. К тому же, каждому известно, что телевизор не способен воспринимать критику, и уж тем более ее принимать. Так чего же тогда с ним спорить?
Только один житель Старгрома радовался всей сложившейся ситуации – природа. Она легко опоясывала собой золоченые основные улицы города, срывая фальшивую краску и убаюкивая тысячи мертвецов прохладной листвой. Из трещинок в камнях прорезалась свежая зеленая трава, обильно поливаемая столь любимыми городом дождями. Хмель уже свисал с балконов, а комнатные цветы разрастались из окон, вылезая из горшков и вытягиваясь к живительной влаге. Квартиры пустели. А этим цветам так было на это плевать. Природе, по сути своей, безразлична судьба людского рода. Были мы, и вот нас нет.