Сказки-рассказки бабушки Вики - стр. 15
– Кваки-ква! – пропели совсем близко.
– Простите! Здравствуйте! Скажите! – закричала Калошка.
– Ква-ква? – спросили ближе.
– Это я, Калошка! Не стоит меня бояться, я не причиню вам зла. Я только спросить.
– Ква? – спросили совсем рядом, и она заметила уставившийся на нее глаз в зеленой шкурке.
– Прошу простить меня еще раз. Я Калошка, я потерялась и ищу свою сестру. Не будете ли вы, так любезны, сказать свое имя?
– Жабка я, дождевая вестница.
– Дождь! – воскликнула Калошка еще не успев забыть о том, как неслась сломя голову в потоке неудержимой воды. – Неужели будет еще?
– Конечно! – весело сказала Жабка. – Мы же только собрались! Вы прибыли к самому началу нашего замечательного концерта. – и она, глянув на Калошку другим, таким же лупатым глазом, раздула щеки и поскакала, квакая во все горло, вливаясь в какофонию своих братьев и сестер.
И дождь полил, сильный, с бульбочками. Понеслась вода, унося ветку дерева, которое упрямо тащило Калошку за собой.
Сколько времени ее так кружило и вертело, Калошка не знала. Вода упрямо ее уносила, то прибивая к «берегу», то подхватывая. Отстало дерево, под которым она старалась укрыться. Разлетелись, подсохнув его листочки, прилипшие в непогоду. Поколотил Калошку град по носу, засыпала ее пыльная буря. Но вот Солнышко снова выглянуло из-за туч, разогнав их своими жаркими лучами. Калошка осмотрелась, насколько смогла, по сторонам. Еще поблескивали лужи, вокруг сочной, зеленой травы. Не коротенькой, как было во дворе дома, где она прожила долгие месяцы, а высокой, с широкими стебельками. Не заметила Калошка ни домов, ни деревьев. Погрустнела, опечалилась. Одиноко лежала и бормотала, как считалочку:
– В году четыре сезона, двенадцать месяцев и триста шестьдесят пять дней! Весна, лето, осень и зима. Всех по три месяца, а в месяце по четыре недели. А в неделе по семь дней.
Вздыхала и горько добавляла: – Я в феврале потерялась, в марте с Кошкой познакомилась, в Апреле с Псом подружилась. В Мае меня Мышь украла. В июне меня снова друзья нашли. А пришел Июль, дождем меня смыл и унес в края далекие, пустынные. Ах, несчастная я потеряшка, необразованная! Не узнала, какой месяц следующий и как скоро зима придет.
Пролетали дни, проплывали ночи, в грусти и печали, пока одним утром, не проснулась Калошка от чувства странного и не заметила, что ее внимательно изучают. Черный, серьезный глаз, не моргая, выглядывал из иссиня-черных перьев. Не менее черный клюв был приоткрыт, словно готовился клюнуть.
– Здравствуйте! – воскликнула Калошка. – Как я рада!
– Интересно знать чему? – отозвалось существо и каркнуло.
– Что вас встретила! Это же такое счастье!
– Кар! Ну, дает. Кар-кар!
– Могу задать два вопроса?
– Задавай! – и существо, переваливаясь и тыкая в нее клювом, сделало круг.
– Скажите, пожалуйста, как вас зовут и какой сейчас месяц?
– Я – ворона! – гордо заявило существо, раскинув крылья. – Птица! А месяц, так август на носу.
– Простите, на чьем носу? На вашем?
– Клюну!
– Пожалуйста, не обижайтесь, я еще не все знаю. Меня Кошка с Псом обучали, но, так случилось, что гроза унесла. Вот и болталась я по лужам да канавкам. Видно слегка ум расплескала. А еще на концерте жабок-вещунь побывать довелось.
– Сочувствую. – Ворона снова сделала круг и, вернувшись к носу Калошки, еще раз клюнула ее. – Так ты Калошка! Та самая, о которой только и чирикают воробьи.