Сказка и быль. История русской детской литературы - стр. 11
Павел Вавилов, писатель, о котором ничего не известно, описывает модели хорошего и плохого поведения в двух своих сочинениях – «Российской азбуке для обучения юношеств обоего пола» (1816) и «Детских образцовых повестях для исправления сердца и разума» (1817). Упор делается на христианских добродетелях; сначала ребенок должен выучить алфавит, потом простые слова, десять заповедей, основные молитвы, а затем читать о непослушной Машеньке, воспитанной Каролинушке, благоразумной Дарьюшке и неряшливой Кате. Заголовок одного из нравоучительных рассказов Вавилова объясняет его представление о женском идеале: «Скромность для девиц есть лучшая добродетель». В обществе героиня хранит мудрое молчание и никогда не передает другим того, что услышала.
Под влиянием «Сентиментального путешествия» (1768) Лоренса Стерна и карамзинских «Писем русского путешественника» (1791 – 1792) Мария Гладкова (1795 –?), первая русская детская писательница, написала сентиментальное путешествие для детей: «15-тидневное путешествие, 15-тилетнею писанное, в угождение родителю и посвящаемое 15-тилетнему другу» (1810). Во время путешествия дворянской семьи из Москвы в Санкт-Петербург одна из дочерей ведет дневник. Ее интересуют места, которые они проезжают, и обыденная жизнь тех, кого они встречают на пути. В книге также обсуждаются различные социальные вопросы, такие как тяжелая участь крепостных и широко распространенное пьянство. Отказ некоторых детей из дворянских семей говорить по-русски расстраивает автора дневника. Гладкова воспроизводит стиль, мысли и чувства молодой девушки, еще не испорченной чтением романов.
Детская поэзия по-прежнему развивалась, только медленно. Александр Мерзляков (1778 – 1830), профессор Московского университета, написал два замечательных стихотворения, «Хор детей маленькой Наташе» (1809) и «От Аннушки – маменьке при подарке альбома» (1815). В стихах описываются образцовые дети в компании родителей и друзей. «Хор детей маленькой Наташе» ставит под вопрос представление о том, что детям интересны только сказки и выдумки. Сын соседей в восторге от волшебных сказок кормилицы и не понимает, за что все так любят маленькую Наташу. В ответ автор рассказывает «Быль для маленьких», историю одного дня из жизни Наташи. Живой, непосредственный ребенок, она соответствует идеалам скромности, нежности и простоты. Обыденные события ее жизни рассказаны необычным образом – о них поет детский хор. В другом стихотворении Аннушка преподносит дорогой маменьке на именины альбом и просит ее записывать в него свои ценные мысли, которыми она делилась бы с детьми. Поздравительные стихотворения, написанные как бы от имени ребенка, оставались популярным жанром на протяжении первой половины XIX века.
Одним из самых распространенных жанров в эпоху классицизма были басни. Свою привлекательность они сохраняли в течение всей первой половины века: за это время издано более семидесяти сборников басен для детей. Басни Эзопа выходили двадцать раз. Сергей Глинка составил сборник «Сорок басен для детей из лучших древних писателей» в 1828 году, а через год его брат Федор, известный поэт, опубликовал сборник «Новый Эзоп для детей». Но постепенно Эзоповы басни уступили место басням Ивана Крылова (1769 – 1844), одного из классиков русской литературы XIX века. Некоторые из около двухсот басен Крылова первоначально опубликованы в детских сборниках или журналах, остальные стали частью детской литературы вскоре после их первой публикации. Начиная с учебника 1822 года Николая Греча, басни стали обязательным чтением русских детей. Критик Виссарион Белинский постоянно рекомендовал басни Крылова в качестве детского чтения, восхваляя их поэтические свойства, замечательный язык и русскую мудрость. Роль Крылова как детского писателя уже никем не оспаривалась после выхода в свет иллюстрированной биографии «Дедушка Крылов» (1845), написанной Дмитрием Григоровичем через год после смерти поэта. Многим русским читателям бессмертные басни Эзопа и Лафонтена гораздо лучше известны в русифицированных поэтических пересказах Крылова, чем в незатейливых переводах. Некоторые собственные басни Крылова, однако, нуждаются в пояснениях с точки зрения контекста и для понимания их аллегорического смысла.