Сказания древа КОРЪ - стр. 106
Легко представить, начитавшись русской классики и хотя бы немного поудив наяву, что чувствовал в часы уженья хозяин верховья Аши-реки. Кто останется равнодушным, увидев на только что безмятежной глади воды вдруг резко нырнувший поплавок и последующее его дрожание, с погружением и выныриванием в концентрических кругах мелких волн!? Наверное, нам передался восторг далёких предков, жизнь которых нередко зависела от одной-единственной рыбёшки, способной восстановить силы для дальнейшей добычи пищи. Вот гнётся удилище от невидимой ещё силы, тянущей крючок; и вот, наконец, трепещет над поверхностью воды твоя рыба!
Подобное же, не в столь острой форме, переживал Корнин, выискав опять-таки свой груздь. Он не испытывал просто хотения сходить по грибы. Он ждал сигнала, если лето было особенно жаркое, наполненное электричеством в лиловых облаках на горизонте. Вдруг обрушивался ливень под молнии и гром, будто катил Илья-пророк по уральским хребтам пустые железные бочки, высекая огонь. Потом непродолжительное затишье, когда зарождаются и почти сразу созревают грибы. Если знаешь потаённое место, запасись лукошком, иди на сырой, острый запах и ломай хрупкие грузди. Их гнёзда скрывают папоротники и прошлогодние листья. Подобно тому, как Андрей Борисович обязательно съедал или отдавал на чей-нибудь стол пойманную им рыбу, грибы из его лукошка попадали в сметану, в кипяток или в рассол. Никогда не выбрасывались, не сгнивали, забытые под крыльцом. Хозяин башкирской вотчины обладал здоровым инстинктом охотника.
Главной заботой Корнина оставалась пашенная земля. Также требовали хозяйского внимания пчельник и скотный двор, конюшня и каретник, хлебные амбары, сад, в котором царствовали любимые всеми Корниными яблоки разных сортов. Ещё теплицы, где выращивались наряду с зимними овощами, экзотические фрукты вроде лимонов и апельсинов, виноград. Всего сразу не упомнишь, планируя с вечера новый день. Выручали ноги. При ежедневном обходе хозяйства, они сами вели нахоженными путями от строения к строению, от одного плетня к другому. На месте вспоминалось, что за этими стенами, что за тем забором.
Был ещё один особый объект. Он находился под надзором Степана Михайловича, пользующегося полным доверием владельцев Борисовки. Но всё-таки Корнин не мог не уделять ему внимания. Что на прииске происходит? Какой доход он приносит? Тем более что доходом интересовалась губернская администрация. Время от времени из Уфы наведывался неподкупный (читалось по глазам) чиновник: «Ну-с, господин Ротшильд, чем порадуете казну? Где тут у вас прииск?». Каждый страж государственной казны подозревал в налогоплательщике потенциального казнокрада. Подать в пользу казны с каждого добытого пуда драгоценного металла была не мала. Где гарантия, что золотопромышленник Корнин, владелец прииска, не утаивает самородки из той заветной железной кружки с крышкой, на замке, куда ссыпается промытый осадок жёлтого цвета?
Корнин приглашал остроглазого, с лисьим нюхом, гостя в крыло дома, занимаемое Золоторёвыми. Если рудознатец оказывался на месте, оставлял у него контролёра. Не всякий появлялся на прииске открыто. Бывало, специальный чиновник прибывал с тайной миссией – схватить за руку золотопромышленника и отдельных старателей, утаивающих золото в складках одежды. Только Золоторёв редко оказывался дома. Таня махала рукой в сторону увалов: «Степан Михайлович там».