Скандальная история старой девы - стр. 23
– Фабрика – это здорово, но я беременна и частенько чувствую слабость и тошноту. Мне нужно что-то поспокойнее.
Я бессовестно лгу, потому что чувствую себя прекрасно. Но выдавать послушника не хочу, всё-таки без его подсказки, я бы согласилась на фабрику, не заподозрив подвоха.
– Белоручка, значит? – цедит наставница, презрительно поджимая губы.
Я планирую обходить острые углы и поэтому кротко улыбаюсь:
– Я готова работать, но мне хотелось бы в храме.
– Там нет мест.
Теперь лжёт она. Я прищуриваюсь:
– Завтра мне должны остричь волосы, там и узнаю.
– Так можно остаться совсем без работы, – гаденько улыбается наставница. – Что тогда жрать будешь?
Думаю, это в её власти карать и миловать. Лира Дарина вполне может лишить меня всего.
– Если в храме откажут, тогда буду думать, – в моём голосе проскальзывает напряжение.
– Так… ладно. Разберёмся, – она снова осматривает меня с головы до ног. – Оделась правильно, это хорошо. Новенькие у нас носят яркий красный, как у тебя. Но чем опытнее и полезнее для общества старая дева, тем темнее её платье.
Теперь понятно, почему у наставницы тёмно-бордовый цвет. Она тут самая полезная. Эта мысль вызывает смешок, который мне едва удаётся подавить.
– Туфли жутко неудобные. Нет ли другой обуви? – с осторожностью спрашиваю я, боясь вызвать очередную волну негатива. – Кажется, не мой размер. При ходьбе больно. Благо, мы ехали в карете, но боюсь передвигаться пешком по посёлку мне будет тяжело.
– А ты как думала, милочка? Это усмирители гордыни. Ты должна растоптать свою обувь сама. Это моя придумка, за которую меня здорово похвалил прошлый князь.
Она придумала орудие пыток для новеньких и гордится этим? Видимо, моё лицо выдаёт эмоции, потому что взгляд лиры Дарины суровеет:
– И учти, увижу на тебе другие туфли – наказание будет суровым.
Наказание? Здесь наказывают? Мы все взрослые люди, что за бред-то такой? Ещё и этот садизм с обувью. Мне действительно больно ходить! Я терпела, потому что думала, проблема решится.
– У вас очень необычные способы усмирения гордыни, – выдавливаю я, глотая резкие слова, которые буквально встают в горле удушливым комом.
Она же просто больная!
– Знаю и без тебя, что хорошо справляюсь, – отрезает лира Дарина. – А теперь я озвучу тебе список правил. И учти, лучше их не нарушать.
Наставница перечисляет всё то, о чём говорил послушник. Выходить за пределы земель безмужних нельзя, ночью ходить нельзя, с мужчинами связываться нельзя и ещё несколько нюансов. Но больше всего меня поражает – есть сладкое нельзя. Оно развращает тело.
Но судя по упитанной тушке наставницы она ест много и досыта. Наверняка и шоколадом со сладкой выпечкой не брезгует. Но я оставляю свои догадки при себе, во избежание конфликта.
Лира Дарина рассказывает, что рынок в центре посёлка, там можно покупать продукты и вещи. Денег у меня пока нет, так что наведаюсь туда позже.
Насколько я понимаю, работа вообще не обязательна. Каждый может заниматься, чем хочет. Но какой тут выбор? Нужно ведь как-то существовать, значит вперёд на работу.
Когда наставница заканчивает зачитывать мне свод правил, она косится вправо и произносит:
– Я тебя поселила здесь, потому что там начинаются жилища таких, как ты.
– Каких «таких»? Вы о чём?
– Замеченных в прелюбодеянии, – таращит на меня глаза лира Дарина. – В тебе – незамужней – пустило корни мужское семя, тем самым ты навсегда поставила на себе невидимое клеймо распутницы.