Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3 - стр. 5
– О каком таком товариществе ты мне задвигаешь? – обиженно парировал Шан Цинхуа. – Скорее уж у нас лавхейт[9]! Ай, не надо так, больно же… А что мне, спрашивается, оставалось? Это ж Непревзойдённый Ло – он бы и без меня мигом обо всём догадался. Ну и зачем мне принимать напрасные мучения? В этом нет ни малейшего смысла, так что я во всём сознался, чтобы облегчить свою участь!
Столь неприкрытое бесстыдство шокировало Шэнь Цинцю. Воспользовавшись этим, Шан Цинхуа вошёл и, приподняв подол, расположился за столом. Со стуком опустив на стол меч, он заявил:
– Так что давай не будем больше об этом. Мне было велено доставить это тебе.
Стоило Шэнь Цинцю присмотреться к мечу, как рука сама собой потянулась, чтобы погладить ножны. Тот самый меч, что рассыпался на осколки вместе с его душой, злосчастный Сюя.
Шэнь Цинцю был так сильно привязан к своему мечу[10], что, заполучив его, и думать забыл о том, как хотел вздуть Шан Цинхуа всего мгновение назад. Вытянув клинок из ножен, он принялся любоваться снежным блеском длинного изящного лезвия – столь же прекрасного, как и прежде. Осколки соединили так искусно, что швов совсем не было видно, словно на одеяниях небожителей – ни малейшей трещинки. Благодаря этому воссозданное лезвие прямо-таки лучилось духовной силой.
Сидевший с другой стороны стола Шан Цинхуа нервно усмехнулся и, потирая руки, поцокал языком:
– Ай-яй, я и помыслить не мог, что… Что история столь далеко отклонится от оригинального сюжета, – со вздохом признался он. – Невероятно, воистину невероятно.
– Тебе что, и дела нет до того, что чудесный герой твоего романа вместо того, чтобы обзавестись гаремом, заделался обрезанным рукавом? – удивился Шэнь Цинцю.
– Да мне-то какая разница, – как ни в чём не бывало отозвался Шан Цинхуа. – Во всяком случае, он запал не на меня.
С чувством показав ему средний палец, Шэнь Цинцю опустил голову, сосредоточившись на полировке меча. На это Шан Цинхуа воздел большой палец:
– Ладно тебе, всё не так уж плохо[11]. Перед тобой открываются весьма недурные перспективы, весьма. Уж поверь мне, эти крепкие бёдра способны ковать золото[12]!
– Иди ты в жопу со своими крепкими бёдрами, – огрызнулся Шэнь Цинцю. – Ладно бы ещё речь шла только о бёдрах, но до чего, по-твоему, они меня доведут? До того, что между ними!
– Ну, так это даже лучше, – рассудил Шан Цинхуа. – Как-никак, там располагается всё самое сокровенное для мужчины…
Лишь нежелание использовать для столь грязных дел новообретённый Сюя удержало Шэнь Цинцю от того, чтобы отсечь им «самое сокровенное» Шан Цинхуа. Будучи не в настроении обмениваться остротами, он придал своему лицу невозмутимое выражение и поинтересовался:
– Что ж, раз ты готов во всём сознаться, дабы заслужить прощение, будь добр, расскажи, были у тебя сюжетные планы, связанные с Тяньлан-цзюнем?
– А на кой тебе сдался папаша Бин-гэ? – изумился Шан Цинхуа.
– Да не то чтобы сдался, – уклончиво отозвался Шэнь Цинцю. – Просто меня всегда удивляло, почему ему в твоей книге досталось так мало места. Тебе ведь ничего не стоит накатать миллион иероглифов, преумножая поголовье гарема главного героя, а добавив линию отца, ты мог бы влёгкую растянуть публикацию ещё года на три.
– А тебе не откажешь в проницательности, – тут же оживился Шан Цинхуа. – Воистину преданный читатель. Ну что ж, раз так, ты имеешь полное право знать, что изначально я собирался посвятить отцу Бин-гэ целую сюжетную арку, сделав его настоящим боссом, но в процессе написания мой комп сдох, и весь костяк эпизода канул в Лету вместе с ним, так что я запутался в деталях. В то же время в разделе комментариев у меня требовали развития совсем другой сюжетной линии: рейда Бин-гэ по захвату сотни духов цветов – целой сотни дюймовочек, которые от рождения мужчину в глаза не видывали, настоящие непорочные феи, сам понимаешь. Знал бы ты, братец Огурец, как я настрадался с главой, где их девственные бутончики одновременно распустились, – а тебе бы только меня шпынять…