Сирийский марафон. В тени летучей мыши - стр. 3
– Во истину пути Господни …, мда.
– Форс-мажор? – Шопен, не мешкая, вырвал страничку и чиркнул колёсиком одноразовой зажигалки. Фитиль, понятное дело, предварительно прикрыл ладонями. Едва огонёк вытянулся в струнку, поджег лист.
– Вводная. – Александр смотрел, как берёзовой берестой, закручивается загоревшая бумага. – Так будет правильней. Велено вернуть Карабаса в старую колоду.
– Дела …, – протянул офицер и, отстегнув верхнюю пуговицу маскировочного комбинезона, убрал зажигалку в нагрудный карман куртки. – Носорога кликнуть?
– Угу. Надо прикинуть известный предмет к носу.
А времени-то оставалось совсем в обрез. Зато топать – ровно наоборот. Пожалуй, раза в два больше, чем планировали. К тому же, ещё и в другую сторону.
Слава Богу, погода не подкачала. Отобедав, ватагой заходили облака над головой, разбудив пока сонный ветерок. Тот, недовольно зевая, вспугнул жару, и та, разобидевшись, залезла в заросли местного чертополоха.
Головной дозор украшал своей персоной старший лейтенант Арсенин. Иван ещё в «Сенеже» решил выбрал себе позывной «Хоттабыч». То ли сказалось детское увлечение книгами Лазаря Гинсбурга, то ли тяга «с оригинальничать», как ворчливо заметил Носорог. Кстати, псевдоним капитана Еремеева у знавших его вопросов не вызывал. Выпускника специального факультета Рязанского воздушно-десантного с могучим животным роднило спокойная отвага и твердость.
– Здесь Хоттабыч! – прошелестело в наушнике майора. – Вижу три гравицапы с пацаками. Шкерятся в лощине. Дистанция двести метров.
– Принял, наблюдай. Контакт по команде. – Кайда, отпустив кнопку передачи на тангенте, вытащил из нагрудного кармана рацию и перевел на другую частоту. После обмена короткими репликами с невидимым «Караваном», он выполнил манипуляции в обратном порядке и вызвал Арсенина:
– Здесь «Пилигрим».
– На связи!
– «Добро» на контакт с пацаками.
– Есть «добро», работаю. – Иван отключился.
– Лях! – Александр, обернувшись, мысленно фыркнул. Шагах в двадцати двигалась «сладкая парочка». Так Чупа-Чупс окрестил «походный союз» Еремеева с Бармалеем. Потомок янычар, весело помахивая свободными руками, топал чуть впереди, явно ощущая спиной заботливый взгляд капитана. – Шустро на сопку. Сечешь за околотком.
– Командир! Лях принял, – Три слова проскочило в эфире и дохлой мышью повисла тишина.
Два «Тигра» и «УАЗ», прикрытые маскировочной сетью, стояли между деревьями в мандариновой роще. Квартет бойцов в новомодной «поросячке» (такой ярлык навесили армейские остряки на горно-пустынный вариант ВКПО) устроил позиции в четырех углах умозрительного периметра. Конечно, спрятаться среди цитрусовых насаждений сложно, но не изображать же влюбленные парочки или бездельников, что в сытой праздности дефилируют среди оранжевых плодов.
Хоттабыч, чтобы не наскочить на шальную пулю, обозначился метров за сто пятьдесят. Встал в полный рост у притихшей, по случаю жары, магнолии и громко свистнул. Потом, демонстративно стянул через голову маскировочную куртку с висюльками из ленточек ткани, предварительно положив автомат на землю перед собой. Нехитрый ритуал был оговорен заранее – своеобразный пароль. Отзыв ждать себя не заставил. Ближний из четверки охранения трижды свистнул и встал рядом с деревом, у которого была его позиция. При этом СВД держал стволом вверх.