Симеон Сенатский и его История Александрова царствования, или Я не из его числа. Роман второй в четырёх книгах. Все книги в одном томе - стр. 38

– Ну а дальше? – еще раз повторил я тупо свой вопрос.

– А дальше самое интересное начинается, будто мы на самом деле этого математического «ерша» выпили. Теоремка есть одна, которую с помощью аксиомы этой доказали. По этой теореме вот из них (взял он в руки яблоко и разрезал его на пять равных долек) можно, определенным образом перемещая их в пространстве, два яблока получить. Понял, из одного яблока – два?

– Но чуток поменьше! – ехидно добавил я.

– Да нет, такие же, как и первое, – один к одному.

– Ну и что дальше?

– А то, что вслед за математикой физика идет. Что они, трезвые математики, вроде бы просто так, исключительно из своего любопытства праздного выдумали, мы, грубые и практичные физики и потому вечно пьяные, осуществим. И не в воображении, а на самом деле из одного яблока два получим – и копиями они первого не будут. Подлинники!

– Так ты хочешь сказать, что этот библейский старик… и Катенька… и все остальные!

– Вот именно, Колян, это я хочу в твою глупую башку вдолбить!

– Но каким образом князь Ростов Николай Андреевич это сделал?

– А почем я знаю? Я там у него во дворце только его сантехнику чинил, – засмеялся Васька, – только в ней и разобрался. – И он махнул рукой: – Ладно. Идем спать, поздно уже.

«При чем тут сантехника? – подумал я. – Ты же не сантехнику, а парусную комнату чинил!»

– Спать, спать, – похлопал по моему плечу Васька. – О княжеской сантехнике как-нибудь в другой раз расскажу.

Я проснулся посреди ночи.

На улице шел дождь. Он и разбудил меня, хлестанув при очередном порыве ветра по крыше мансарды, словно дерево хлестануло своими ветками и листвой. И под его то стихающий, то нарастающий шелест я стал мучительно вспоминать свой сон восьмой, но, как ни старался, он все дальше и дальше уходил, убегал от меня.

– Ну что, – вдруг спросил меня кто-то, – вспомнил наш сон? – От неожиданности я вздрогнул и тут же вспомнил, нет, не свой сон, а этот голос спросившего меня человека. И самого его я узнал, сидящего напротив меня на кровати.

Еще бы мне не узнать! Ведь это был я, словно отраженный в зеркале.

– Да нет, не в зеркале, – тут же поправил он меня, т. е. я сам себя поправил. – Хотя, конечно, в сумасшедшем зазеркалье оказался я… или… ты, – добавил неуверенно он (я? – черт его знает!). – До Яхромы не двадцать верст, как Васька говорит, а… за стенкой. – И он постучал по скошенной стене мансарды: – Ау, психи, как вы там?

– Не ори, – сказал я своему отражению, – Ваську с Катей разбудишь!

– Ишь, чего возомнил – я твое отражение. Это ты мое отражение. И сон наш не помнишь – и все прочее. Так что слушай и запоминай!

– Что я не помню? Что за «прочее» я не помню? Говори!

– Скажу, но потом. Сон сперва расскажу, а то забуду. Память, сам знаешь, какая у нас – дырявая. Включи лучше компьютер и записывай.

– А сам что… не можешь?

– Не могу. Я по твою сторону зеркала нахожусь. Когда ты на моей стороне окажешься, я буду записывать, а ты диктовать.