Симеон Сенатский и его История Александрова царствования, или Я не из его числа. Роман второй в четырёх книгах. Все книги в одном томе - стр. 36

А сейчас я приведу другой наш с Васькой разговор, в котором он попытался научно и более детально объяснить мне это Чудо князя Ростова, но я все равно ничего не понял. Может, вы поймете?

Принцип вполне упорядочения эквивалентен (в обычной аксиоматике теории множеств) аксиоме выбора (мультипликативной аксиоме): каково бы ни было множество X непустых, попарно непересекающихся множеств, существует множество Y (называемое множеством выбора), которое содержит в точности по одному элементу из каждого множества, являющегося элементом X.

Сразу же хочу сказать, что этот эпиграф из книжки американского математика с такой, откровенно говоря, музыкально-странной фамилией – Мендельсон – я перепечатал по настоятельной просьбе своего друга Васьки – «великого» моего физика, чтобы предварить описание нашего с ним «научного» разговора. Перепечатал тупо, так как в математике, как говаривал знакомый вам князь Ахтаров, я швах.

Разговор наш произошел у Васьки на даче. Мне приснились два очень странных сна за нумерами шесть и семь7.

Я еще не знал, что сны эти от Беса, и приехал к своему другу, чтобы он научно объяснил мне их бесовщину.

И мы с ним на трезвую голову беседовали. Выпить нам Катенька – Катишь Безносова – не позволила.

– Зря, Васька, мы ее тогда в коляску посадили и в Москву отвезли! – сказал я в сердцах своему другу, когда она вышла из комнаты. – И зря ты ее у себя поселил.

– А что, – возмутился Васька, – посреди дороги бросить? – И ехидно улыбнулся: – Приказал бы, барин. Мигом и высадили! Что ж не приказали? Или другие какие виды на нее имели?

Я живо вспомнил, как месяц тому назад я с Катенькой лихо ехал в черной лаковой коляске по Ленинградскому шоссе (Васька у нас за кучера был). Встречные бумеры и прочая автомобильная техника метров за сто притормаживали, чтобы получше разглядеть, нет, не нашу коляску, а Катеньку!

В своем простом белом платье, сшитом по тогдашней парижской моде, она была обворожительна – и стихийный эскорт из сотни автомобилей нас до самой Москвы сопроводил.

Наглые новые русские, сидящие в сих машинах, конечно, пытались сперва подшучивать и Катеньку к себе переманить, но она так их на своем превосходном французском отчитала, что они тут же сникли.

А тот усатый, что на английском свою ученость захотел показать, такой отпор от нее на английском получил, что сказал ей по-английски: «Извините, миледи. Я не знал. Еще раз извините!» – а нашего кучера Ваську по-русски спросил: «Давно ее высочество из Лондона к нам приехали? Инкогнито?» Нашу Катеньку он за английскую принцессу принял. Васька ему соответственно и ответил. «Ну, – замахнулся он на усатого кнутом, – проезжай! Нечего тут выспрашивать. Проезжай». И Катенька удостоила Ваську своим смехом. «Да пусть себе едет, как хочет, – сказала она ему по-французски и добавила по-русски: – Не строжничай!» – и еще веселей засмеялась. «Порядок во всем должен быть, Катерина Гавриловна, – обернулся Васька и посмотрел на Катеньку – и взгляд свой на ней задержал. – Порядок!» И что есть мочи стеганул наших залетных. Залетные птицей-тройкой взвились и понеслись!

С того взгляда Васькиного, видно, у них все и пошло. Катенька от его взгляда притихла вдруг и до самой Москвы только на его спину кучерскую смотрела.