Сила мягкости. Как быть добрым и не позволять себя использовать - стр. 9
Родительские фразы, произнесённые без злого умысла, но пронизанные страхами и травмами самих родителей, оседали в сознании, словно непреложные истины. «Сначала подумай о других». «Не расстраивай маму». «Как тебе не стыдно?» «Ты что, самый умный?» – за этими словами стояла целая система, где ценились покорность, скромность, бессловесность. Где личные границы ребёнка не признавались вообще. Где любое «я не хочу» воспринималось как каприз. Где отказ от объятий, слёзы, замкнутость или гнев воспринимались не как проявление чувств, а как непослушание. И в этой системе не оставалось места для понимания: «Я имею право не хотеть. Я имею право чувствовать. Я имею право быть».
Когда ребёнка заставляют обниматься с родственником, к которому он не испытывает доверия, его учат: твоё тело тебе не принадлежит. Когда его стыдят за слёзы, его учат: твои чувства – это неудобство для других. Когда его обвиняют в эгоизме за то, что он хочет побыть один, его учат: твоё «нет» – это угроза отношениям. Постепенно у ребёнка вырабатывается навык – замереть. Замолчать. Соглашаться. Улыбаться, даже если больно. Отвечать «всё хорошо», даже если внутри пустота. Делать, как сказали, потому что так «надо». И в этом искажённом пространстве вырастает взрослый, который боится быть собой.
Культура страдания, глубоко укоренённая в обществе, поддерживает и усиливает это. Страдание романтизируется. Оно становится символом силы, терпения, глубины. Женщина, которая терпит, вызывает уважение. Мужчина, который не жалуется, – герой. Успех, достигнутый через боль, считается более ценным, чем тот, что пришёл без драм. В этой системе у человека не остаётся легального способа сказать: «Мне плохо, и я не хочу больше так». Потому что это будет звучать как слабость, как каприз, как «вытворство». Поэтому многие продолжают терпеть – в отношениях, на работе, в семье – даже когда внутри всё кричит: «Хватит». Потому что так учили. Потому что нет внутреннего разрешения на то, чтобы защищать себя.
И самое страшное – в этом всём почти никто не видит насилия. Потому что насилие стало нормой. Мягким, обволакивающим, привычным. Оно не кричит, не бьёт. Оно говорит: «Я так тебя люблю, что лучше знаю, как тебе будет правильно». Оно говорит: «Ты подумаешь потом спасибо скажешь». Оно говорит: «Сначала сделай, а потом поймёшь». И человек, выросший в такой среде, потом сам себе говорит эти же фразы. И сам себя не слышит. И сам себя предаёт. Потому что нет навыка чувствовать, где кончаются другие и начинается он сам. Потому что границ не было никогда.
Запрет на «я» – это не просто запрет на эгоизм. Это запрет на существование. Это ощущение, что моё мнение не важно. Что мои желания – вторичны. Что, чтобы быть принятым, мне нужно угадать, что хотят другие. И это касается не только семьи. Это переносится в работу, в дружбу, в любовь. Человек, не имеющий внутренних границ, не знает, где его зона ответственности. Он берёт вину за чувства других. Он чувствует себя виноватым за чужое недовольство. Он считает, что должен всем – за внимание, за заботу, за шанс быть рядом. Он не умеет различать: где его решение, а где давление. Он не знает, что может сказать «нет» – просто потому, что не хочет. Без объяснений. Без оправданий. Без стыда.