Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - стр. 47
Многочисленные примеры истории свидетельствуют, что насилия над побежденными творятся сразу же после взятия населенного пункта. И это вполне объяснимо: азарт боя, гибель друзей и товарищей, месть, гнев, ярость, злость, напряжение, обострение эмоций и чувств, даже временное полоумие, низменные, наконец, желания царят здесь среди людей. Через некоторое время страсти утихают, разгул пресекается и становится наказуемым, устанавливается относительный, нужный победителю порядок.
У анненковцев просто не было причин для насилия: они не мерзли ночами в кулундинских степях, не терпели днем жажды, не понесли потерь, у них не было чувства озлобленности за то, что они, военные люди, топтались около какого-то мелкого селения, обороняемого неотесанным в боях мужичьем. А у зеленцовцев все это было, и они сполна могли выместить на побежденных всю накопившуюся на них злобу и в порыве безумной ярости спалить то, что осталось от села после нескольких штурмов. Но они не сделали этого, потому что село наполовину сгорело во время боев, а сжигать его после ухода из него жителей они не могли в силу достигнутого с ними соглашения.
К прибытию в Славгород Анненкова обстановка стабилизировалась, в городе работала следственная комиссия, которая занималась отнюдь не террором, а выявлением организаторов и активных участников восстания, восстановлением органов белой власти. Но отдельные эксцессы, конечно, были и до, и после прибытия Анненкова, и он это не отрицает, но отрицает лишь их массовость.
В результате боя в Черном Доле возникли пожары, и значительная часть домов сгорела. Но советская историография немедленно заявила, что никакого боя под Черным Долом не было, а оставленное жителями село было беззащитным и сожжено анненковцами после того, как они ворвались в него. Этот вымысел звучал на суде, и государственный обвинитель Павловский, который, вопреки реальным фактам, тоже заявил, что бой под Черным Долом – легенда, которая нужна была белым для оправдания сожжения села и массовых убийств в нем крестьян. Свое заявление Павловский обосновал ссылкой на показания об отсутствии боя за село свидетеля Теребило, который Черный Дол не оборонял, а скрывался в Волчихинском бору. Но это не помешало ему дать суду смехотворные, рассчитанные на наивных, показания, которые тот счел убедительными, а прокурор положил в основу своей речи. Теребило показал:
– Отряд Анненкова около 8 часов остановился около нашего села. В селе никакой охраны не было. Была одна детвора, которая нашла несколько бердан и засела на окраине в ожидании анненковцев. Я их разогнал.
Интересно получается: жители из села ушли, но почему-то оставили своих детей; враг – под селом и с минуты на минуту может войти в него, а один из главных руководителей мятежа бродит по селу и гоняет ребятишек; и кто из крестьян в это критическое и опасное время мог расстаться с такой ценностью вообще, а в данных условиях особенно, как бердана? Вот если бы был бой, то уход из села Теребило последним и случайная встреча с мужественными ребятишками, вооруженными берданами, взятыми у погибших защитников села, были бы вполне объяснимыми! Но боя-то, по показаниям самого Теребило, не было! Значит, все, рассказанное им на суде, – вымысел!
Но другие свидетели подтвердили, что бой за село был. Так, свидетель Вордугин, бывший артиллерист-анненковец, прямо подтвердил это, а свидетель Орлов рассказал, что в Черном Доле была стрельба.