Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова - стр. 49

То, что Анненков Черного Дола не брал, подтверждает и его диалог с председателем суда на дневном заседании суда 28 июля:

– Вы сами, Анненков, были в Черном Доле? – спрашивает он.

– Да! – подтверждает Анненков, – был! – и уточняет: – Через два дня после его взятия!

– Ну и что же, – иронизирует председатель, – в прекрасном состоянии его нашли?

– Нет, – четко отвечает Анненков, – деревня была сожжена! [68].

Этот диалог убедительно подтверждает, что Анненков село не брал, и позволяет сделать вывод, что, если бы Черный Дол брали его партизаны, он вошел бы в него сразу после взятия, одним из первых, а не через два дня после боя!

И еще одно доказательство неучастия отряда Анненкова во взятии Черного Дола. На суде Анненков, не называя своих сил, говорит, что он взял с собой на Черный Дол часть своих отрядов, а к этому времени в Татарск подоспели еще два сибирских полка. Говоря же о силах полковника Зеленцова, находившихся под Черным Долом, Анненков сообщает, что они составляли две роты пехоты и три кавалерийских эскадрона. Эти же цифры называет и Мирзоев, который, правда, по обычаю, именует их анненковскими [69]. Однако, зная уже кое-что из описываемых событий, мы легко догадаемся, что не только анненковского отряда, но и никаких сибирских полков под Черным Долом не было, потому что об этом сказали бы и Терибило, и другие свидетели, и Мирзоев в своем труде. И вообще следует усомниться в том, что для подавления столь незначительного, плохо организованного бунта были двинуты эти полки: трудно представить, что Омск в условиях неудач на Восточном фронте мог себе позволить отвлечь такое значительное количество сил и средств.

Из сказанного можно сделать только один вывод: силы, брошенные омским правительством на подавление чернодольского восстания, советскими источниками сильно преувеличены. Так, Л.М. Заика и В.А. Бобренев в своей работе указывают, что у полковника Зеленцова под Черным Долом было два полка пехоты, а отряд Анненкова составлял стрелковый полк и три эскадрона кавалерии. Кто же все-таки прав: Анненков и Мирзоев или Заика и Бобренев? Полагаю, что первые два. Мирзоев полностью подтверждает цифру Анненкова, никакого смысла занижать эту цифру для него не было. Наоборот, если бы он ее увеличил, то поднял бы тем самым еще выше престиж восстания и еще рельефнее показал бы панику перед ним омских правителей.

Подводя итог сказанному, можно сделать единственно правильный вывод: Анненков Черный Дол не брал и, следовательно, анненковцы к его сожжению и насилиям над селянами никакого отношения не имеют.

Мне могут возразить: а как понимать показания Анненкова о взятии им Черного Дола и занятии Славгорода? Таких показаний не было. При изучении судом этого эпизода Анненков совершил роковую ошибку: он понял местоимение «вы», с которым обратился к нему председатель суда, не как личностное, а как обобщающее понятие «белые», «ваша сторона» и т. д. и дал на вопросы правильные ответы. Придание судом этому местоимению личностного оттенка было его уловкой, на которую Анненков клюнул и оговорил себя. Все детали боя, которые он рассказал суду, были почерпнуты им из докладов полковника Зеленцова и других участников боя, а не из личных наблюдений.

Другим обвинением, вменяемым Анненкову, было уничтожение делегатов крестьянского съезда Советов, хотя мы уже знаем, что никакого съезда не было, потому что не существуют ни его протоколы, ни резолюции, ни решения. Однако, ради истины, было достаточно соотнести дату работы этого съезда с датой прибытия Анненкова в Славгород, чтобы этого обвинения не возникло. Однако оно было предъявлено, и Анненков обвинялся в убийстве 400 делегатов. Откуда взялась эта цифра – никто не знает. Почему этот крестьянский съезд называется съездом Советов, хотя таковых на территории уезда в то время не было, – можно только догадываться. Тем не менее цифра 400 легла в основу обвинительного заключения, ее же назвала в статье «Генерал Анненков и его сподвижники» газета «Известия» от 15 июля 1927 года. Однако на судебном процессе эта цифра продержалась недолго. Сначала ее почти в четыре раза вынужден был сократить главный свидетель славгородских событий, уже известный нам Теребило, заявив суду, что в Славгороде было арестовано только 80 делегатов. Приблизительно эту же цифру назвали и другие источники. Это вынудило гособвинителя Павловского оправдываться перед судом и народом за преподнесенную следствием цифру и заявить: