Швея из Парижа - стр. 49
– Тогда можете пойти и заняться чем-нибудь другим, – ответила Фабьен.
– Я шучу. – Уилл двинулся за ней. – Посмотрим, что нам покажут.
Хотя Фабьен и не могла понять причину настойчивости своей бабушки, однако и ее, и, очевидно, Уилла с Мелиссой тоже уже через полчаса настолько захватило увиденное, что они втроем были рады – да нет, «рады» не то слово, чтобы описать потрясение, – а просто благодарны судьбе, что пришли сюда.
Фабьен перевела для Уилла и Мелиссы несколько написанных по-французски табличек, объясняющих, что солдаты должны были считать побег из плена своим долгом, что их обучали тактике побега перед отправкой на фронт и что в лагерях военнопленных создавались комитеты по побегу, которые связывались с МИ9, чтобы получать планы и приспособления для побега. Многие из этих планов сработали. Они изумлялись, глядя на пуговицы со спрятанными внутри компасами и другие диковинные вещи: летные ботинки, превращавшиеся в крестьянскую обувь; одеяла с отмаркированными на них шаблонами выкроек, которые можно было разрезать и прострочить, получив гражданскую одежду; спрятанные в авторучках пилки; первая из напечатанных на шелке карта замка Кольдиц, куда отправляли злостных участников побегов, – та самая карта, благодаря которой из неприступной крепости сбежали многие пленные. Однако Фабьен и ее новые друзья сразу стали серьезными при виде списка тех, кто погиб, помогая пленным союзникам и сбитым летчикам вернуться в Англию.
– Здесь говорится, что схваченных агентов МИ9, а также французских мужчин и женщин, которых арестовывали за помощь союзникам в побеге, приговаривали к смерти или отправке в концлагерь, откуда мало кто вернулся, – читала Фабьен. – В то время как самих военнослужащих из числа союзников, которые участвовали в подготовке побега, просто отправляли в лагерь для военнопленных.
– Какая молодая, – прошептала Мелисса, касаясь застекленного шкафчика, где была представлена подпольная сеть «Пэт» – маршрут, по которому беглецов переправляли через Францию, – а еще описывалась судьба Андре Боррель, двадцатидвухлетней француженки, одной из тех, кто руководил работой сети.
Фабьен вздрогнула. В словах Мелиссы она уловила нотки запредельной эмпатии, что заставило подумать: а ведь Мелисса сама наверняка слышала то же самое в свой адрес, причем неоднократно. Какая молодая! Слишком молодая, чтобы умереть. И она действительно молода. Как Андре Боррель – преданная, схваченная и отправленная в концлагерь, где ей дали смертельную дозу фенола – в июле 1944 года, всего за месяц до освобождения Франции.
– Трудно представить себе, насколько смелыми были эти люди, – сказала Фабьен, чувствуя, как Уилл подошел к ней и встал рядом. – Помогать другим безвозмездно, только лишь ради великой цели. Существуют ли сейчас такие?
– А что бы делали на их месте вы? – спросил Уилл. – Занимались исключительно собой, ни во что не вмешиваясь? Или, подобно этим людям, делали бы все, что в ваших силах?
– Хочется думать, что я сделала бы правильный выбор, – негромко произнесла Фабьен. – Но, учитывая, что мне даже не хватает смелости взять в свои руки бизнес бабушки, такой вариант маловероятен.
– Это другой вид смелости. Один вид происходит от любви: любви к бабушке и ее наследию. А другой вид, как у этих людей, называется… – Уилл запнулся, подыскивая нужное слово.