Швабра и Веник, или Блюз в двенадцать тактов - стр. 2

«Ночь пройдет, наступит утро ясное, знаю – счастье нас с тобою ждет. Ночь пройдет, пройдет пора ненастная – солнце взойдет…» – пел Трубадур со своими друзьями. И казалось, всех нас ждет только счастливое будущее, и мама была жива, и жили мы вместе с папой, и свежий ветер в лицо, и солнце и голубое небо над нами, и всегда рядом веселые, неунывающие друзья. И вообще мы думали, что никогда не умрем.

Мы, конечно, ошибались, но поняли это спустя годы, многие годы…

…облако походило на корабль. На громадную трехмачтовую каравеллу с полными ветра парусами. Самое большое, оно медленно пересекало оконный проем, не смешиваясь с другими, и постепенно уплывало за край голубого прямоугольника, куда обычно уходят облака.

– Хазаров! – я внутренне вздрогнул, но внешне остался неподвижным, как статуя. Так я приучал себя не реагировать на неожиданные оклики или резкие звуки. Потом неспешно перевел взгляд на Линейку.

– Ты опять где-то витаешь?

Линейка стояла у доски – спина, как всегда, идеально прямая, – поджав и без того тонкие губы, голубенькие глазки за очками в позолоченной оправе грозно поблескивали. Белая блузка и черный жакет – я на мгновение представил на ней черный мундир с двумя рунами в виде молний на петлице, – очень бы ей это пошло.

– Скажи-ка нам, Хазаров, о чем сейчас шла речь?

Я медленно взгромоздился на партой.

– Речь шла об исторической основе «Слова о полку Игореве».

– Ну и какая же, интересно, была историческая основа?

– Историческая основа простая, – сказал я, глядя прямо в глаза Линейке, и отчеканил: – Поход князя Новгород-Северского Игоря Святославича на половцев в одна тысяча сто восемьдесят пятом году от Рождества Христова.

Линейка все-таки не выдержала и отвела взгляд, прошлась по другому ряду между партами.

– Излагаешь хорошо, – сказала она, остановившись и глядя на меня сбоку. – Но… – она сделала драматическую паузу, – вот почему ты не постригся, как все остальные?

Ну и при чем здесь прическа? Это было моей гордостью – я терпеливо отращивал волосы все лето в подражание любимым рокерам. Но на первом же уроке литературы Линейка предупредила, чтобы все мальчики привели себя в порядок, и в первую очередь указала на меня.

Конфликт был старый, затяжной, и начался он с обсуждения лермонтовского «Героя нашего времени», когда я назвал Печорина самым настоящим мерзавцем, доставившим столько неприятностей хорошим людям, а некоторых и вовсе погубившим. С того времени и началась наша вражда с Линейкой. А я старался к каждому уроку литературы прочитать гораздо больше, чем полагалось по школьной программе. К этому уроку пришлось прочитать целую книгу по «Слову о полку Игореве», потому я знал историю его создания досконально. Честно говоря, меня гораздо больше привлекали приключения трех мушкетеров, графа Монте-Кристо и капитана Блада, но приходилось читать и изучать всю классику по школьной программе, и все из-за того, чтобы не дать Линейке повода торжествовать.

– И еще мне интересно, почему комсомольская организация никак не реагирует? – Линейка поискала глазами комсорга.

– А он не комсомолец, – со скрытым злорадством откликнулся комсорг Мишка Кирносов.

Линейка фыркнула.

– Неудивительно, но это не меняет дела. Я предупреждала всех, а Хазаров, видимо, считает себя особенным. А потому сейчас собирает вещички и идет в парикмахерскую.