Шуттовская рота - стр. 57
– Да, сэр!
Шутт постарался скрыть, как он вздрогнул при таком ответе, делая вид, что потирает усталые глаза, причем это движение ему не пришлось даже изображать. Пока капитан был занят тем, что старался как можно удобнее разместить своих лейтенантов на диване, он заметил, что сейчас они держались друг с другом более свободно, чем при первой их встрече, хотя некоторая натянутость отношений и нервозность от присутствия командира еще оставались.
– Позвольте также мне извиниться за столь поздний час. Я знаю, что всем давно пора отправляться спать, но тем не менее хочу хотя бы разок пробежаться по списку, пока наши впечатления от сегодняшнего дежурства еще не стерлись в памяти, особенно у меня.
Не услышав ничего в ответ, он коротко усмехнулся, глядя на лейтенантов. Вздохнув про себя и оставив надежду создать на этой встрече атмосферу непринужденности, он стал рассчитывать только на время и на возможность разговорить офицеров.
– Ну, хорошо. Я заметил, вы что-то себе помечали, лейтенант Рембрандт. Давайте начнем с ваших наблюдений.
– Моих, сэр? Я… С чего вы хотите, чтобы я начала?
Шутт только пожал плечами.
– На ваше усмотрение. Мы все равно собираемся обсуждать каждого, так что совершенно не важно, с кого вы начнете… Итак, лейтенант?
– Сэр?
– Постарайтесь немного расслабиться. Это всего лишь неофициальная беседа для обмена мыслями. Хорошо?
Рембрандт сделала медленный глубокий вздох и кивнула.
– Прежде всего я, наверное, должна отметить, что большую часть своей информации получила от Бренди, старшего сержанта. Я… Я все же делаю попытки сама командовать солдатами и думаю, что эта информация для начала мне поможет.
Командир кивнул:
– Звучит вполне рассудительно. Сержанты работают бок о бок с легионерами, так что нам следует прислушиваться к тому, что они говорят, когда делятся своими мыслями. Продолжайте.
– Вероятно, лучше будет начать с наших наиболее необычных легионеров, – продолжила Рембрандт, понемногу расслабляясь. – Мне кажется, раз уж нам все равно придется тратить массу времени на то, чтобы выяснить, как с ними быть, лучше бы заняться этим как можно раньше.
Она остановилась, чтобы заглянуть в свои заметки и найти нужную страницу.
– На основании этого можно сказать, что самые большие трудности, требующие срочного решения, у меня вызывает один из слюнтяев. У нее…
– Один из кого?
Слова вырвались у Шутта прежде, чем он успел обдумать вопрос. Оба лейтенанта были явно озадачены, и командир мысленно обругал себя. Слишком резко для непринужденной беседы.
– …слюнтяи, сэр. Во всяком случае, так называет их Бренди. Когда мы разговаривали, она разделила «трудных» легионеров на две группы: на слюнтяев и уголовников.
– Понимаю.
Командир мысленно колебался некоторое время, пока лейтенанты молча наблюдали за ним. Наконец он покачал головой и вздохнул.
– Очень заманчиво поддерживать непринужденную беседу, – сказал он, – и поэтому я действительно хочу, чтобы вы двое чувствовали себя как можно удобней и разговаривали свободно. Но вы затронули больное место, Рембрандт, и я не могу просто так это оставить. Я не хочу, чтобы кто-то из командного состава, то есть из офицеров или сержантов, имел привычку в разговорах о роте или о какой-то ее части использовать унизительную терминологию. Слова влияют на наши собственные взгляды и отношения, и даже если мы будем подавлять это внутри себя, эти слова, произнесенные вслух, могут быть услышаны кем-то, кто после этого будет иметь вполне оправданное убеждение, что мы относимся к легионерам с презрением. Я хочу, чтобы вы оба самым активным образом сопротивлялись формированию такого мнения у других и работали над искоренением подобных привычек в себе. В нашей роте всякий заслуживает нашего уважения, и если нам сейчас затруднительно проявлять его, то это только потому, что мы недостаточно хорошо изучили тех, с кем имеем дело, а не потому, что с ними не все в порядке. Согласны?