Шут и слово короля - стр. 87
— Спасибо, циркач. Я доложу в замке, что ты мне помог, так что можешь явиться за наградой. Леди очень щедрая, если попросишь, может и на службу взять. Замолвить за тебя словечко?
— Не-а, спасибо. Мне не нужно на службу к твоей леди.
— Даже так? Что бы ты понимал в службе. Эх, еще бы штаны. Как же мне в замок в таком виде являться?
Парень с таким очевидным сомнением посмотрел на штаны Эдина, что тот невольно порадовался — его штаны на баронского посланника не налезли бы даже с мылом. И захотелось поскорее расстаться с невольным знакомцем, но не бросать же его тут...
Внизу, неподалеку, явственно журчала вода, и Эдин спустился посмотреть, это был ручей, быстрый и прозрачный. А пить хотелось, и еще умыться.
Вода оказалась холодной — аж ломило зубы, но свежей и вкусной.
— Эй, циркач, а это у тебя что?
— Где?..
Баронский посланник подошел и присел рядом, и поймал в ладонь кольцо, выскользнувшее у Эдина из-за воротника — мамино кольцо, которое он, отправляясь в Сарталь, надел на шнурок и повесил в шею.
— Ничего, — Эдин освободил кольцо из пальцев благородного Лернона и отправил обратно за воротник.
Тот не спеша поднялся и ушел, Эдин тем временем набрал в бутыль воды — вкусная она здесь, пригодится. Зато, когда он вернулся к лошади, то обнаружил, что благородный уже сидит верхом.
— Ну, спасибо тебе еще раз, — сказал он. — Я твой должник. Лошадь свою заберешь в замке, у привратника спросишь. Не трусь, дойдешь, немного уже осталось, иди прямо по дороге и не сворачивай. И я там тебе пару ленов оставлю, это от меня. Ну, и леди наградит, не сомневайся. Все, мне спешить надо, я ведь на службе.
В самое первое мгновение Эдин даже дар речи потерял. Этот... благородный лордов сын собрался уехать на его лошади? А его самого бросить в лесу?
«Стоять. Стоять. Не двигайся. Это я говорю — стоять».
И лошадь послушалась, осталась на месте, несмотря на то, что благородный уже вовсю понукал ее. Раньше лошади Эдина слышали и не подчинялись, но, видимо, на этот раз даже лошадь прониклась несправедливостью происходящего: человек, которому Эдин помог, теперь собирается бросить его в лесу, потому что на службе он, вишь!
Парень уже подпрыгивал на лошади, пытаясь сдвинуть ее с места, но та продолжала стоять. Лишь вопросительно посмотрела на Эдина — дескать, долго там еще?
«Стой. Прошу тебя, стой».
Сам Эдин сел на пень и принялся с любопытством наблюдать. И когда десятник уставился на него с недоуменным возмущением, пояснил:
— Это моя лошадь. Тебя она не понесет.
— Да какая твоя! Вон клеймо! Это наемная лошадь из публичной конюшни!
— Все равно моя.
Он спокойно вынул нож из-за голенища и метнул его точно в тонкий дубок, неподалеку от которого маялся с лошадью благородный. Так же не спеша метнул другой — вошел точно под первым.
— Как считаешь, если я захочу снять тебя с седла, я промахнусь?
— И все же — колдовские штучки?
— Да! — не стал отрицать Эдин. — И всех моих штучек тебе не уразуметь, понял, дурья башка? Поедем вместе, иначе никак!
Искушение бросить благородного в лесу вдруг стало большим и отчетливым, но Эдин эту мысль все же прогнал. Нельзя так, человека в лесу бросать. Да и поручение у того, может, важное, из-за него и переживает.
— Я позади сяду, — сказал он. — И поехали уже скорей, и так задержались.