Штрафбат. Наказание, искупление - стр. 38
Только тут я заметил, что у стены слева сидел майор и рядом с ним старший лейтенант, который быстро то ли записывал, то ли просто помечал что-то в толстой тетради или конторской книге. Майором оказался тот самый Кудряшов, а старшим лейтенантом, как я узнал позже, – уполномоченный Особого отдела «Смерш». Кудряшов сказал мне, чтобы я шел в расположение (значит, понял я, в отведенный нам домик) и ждал команды. Четко повернувшись кругом, я вышел. Только спускаясь с невысокого крылечка, я заметил, что под шапкой моя тогда еще очень густая шевелюра изрядно взмокла.
Так закончилась наша первая встреча. Но с комбатом Осиповым мне довелось обрести не только настоящее боевое, но и водное крещение, чуть не утонув в ледяной купели реки Друть. Первый раз по-настоящему я был крещен в детстве, а здесь было мое второе крещение, может, поэтому мне везло на войне, как дважды крещеному. Был за время нашей общей службы в штрафбате и случай, когда я едва не перешел из офицера-командира в разряд офицера-штрафника. Это было через полгода в Полесье, где я, в стремлении улучшить нашу оборону, превысил свои права, снимал мины с одного участка и ставил их лично перед нашими окопами.
Дважды при выполнении боевых задач в составе «осиповского» батальона мне пришлось самому перенести серьезные ранения и даже получить очередное воинское звание. Этот мой первый фронтовой комбат стал примером боевого командира на всю мою воинскую службу оказавшуюся довольно долгой. Как когда-то образцом для меня стал первый мой командир роты – политрук Тарасов, о котором я расскажу в одном из своих «экскурсов» в прошлое.
В этот первый штрафбатовский день нас ознакомили с организацией и штатной структурой батальона, его вооружением, с категориями переменного состава, узнали мы, что наш батальон воюет в составе 48-й армии генерал-лейтенанта П. Л. Романенко. Тогда же мы узнали, что до боев под Жлобином на 20 декабря в батальоне состояло штрафников 918 человек (это же почти полк!). И не совсем правы те «исследователи», которые утверждают, будто в штрафбатах «по определению» не могло быть ни на одного человека больше 800 человек, установленных штатным расписанием, так как никто пайков больше положенного не выдаст. Выдавали на всех, сколько было, «едоков», и никогда не было в этом проблем, как изобразили в 11-серийном фильме «Штрафбат» Володарский с Досталем.
После ожесточенных боев под Жлобином 23 декабря, потери составили: убитых – 144, раненых – ровно в 2 раза больше – 288, пропавших без вести – 59. Итого 591 человек. В боевом донесении «Штабат 8 Отд. с-з Майское 7.00 24.12.43», полученном мною из ЦАМО РФ, записаны эти же цифры, только есть еще одна фраза: «Налицо людей 349». Элементарный подсчет обнаруживает разницу в 78 человек, которые, вероятно, составили боевые потери (убитых и раненых) за период 20–22 декабря. Значит, и эти три дня не были спокойными. При соотношении потерь аналогично тому, какими они оказались 23 декабря (1:2), можно предположить, что не указанные в том донесении потери, вероятно, составили: убитых – 26, раненых – 52. Так что возможные потери за весь период трех дней боев могли составить: убитых – 170, раненых – 340. По предварительным, далеко не точным подсчетам (не было времени для точных подсчетов трупов противника!), как говорилось в донесении, на поле боя осталось около 300 трупов фашистов, в том числе 1 генерал, 22 офицера и 250 солдат. Надо сказать, что, как правило, штрафники пленных не брали без специальной на то команды, но здесь в плен было взято 2 унтер-офицера и 24 солдата. Наверное, так сложились обстоятельства.