Штиль - стр. 24
Мне трудно развить такую же скорость, приходится подпрыгивать и балансировать, чтобы увернуться от волн. Я боюсь замочить единственную пару обуви, но не осмеливаюсь последовать примеру Эзры. На черной породе его босые ступни кажутся неестественно бледными, а мне холодно даже просто на них смотреть.
На подходе к зданию, я замечаю свет в окнах. Прежде чем я успеваю спросить об этом Эзру, в дверях появляется силуэт, засвеченный со спины. Я теряюсь. Что делать? Испугаться, что здесь кто-то посторонний или все же возмутиться тем фактом, что на маяке мы не одни?
Не торопись бить тревогу, – осаживаю я себя. Быть может, это предыдущий смотритель, которому нужно дать вольную, чтобы он мог уехать на большую землю. Нельзя же оставлять маяк без присмотра?
Только… катер то уже уплыл. Как он будет туда добираться?
Не он, а она. Это женщина. Если бы мы не находились на уединенном острове, ее можно было бы принять за школьную училку или библиотекаршу, как их представляют в массовой культуре. Она не молода – рыжие с сединой волосы собраны в пучок, лицо все испещрено морщинами. На ней кардиган в стиле тех, что любила носить Тиффани Пирс. И вид у этой особы такой строгий, словно сейчас она примется отчитывать нас за то, что мы не вернули вовремя какую-то книжку.
Однако, при виде Эзры она удивительным образом расцветает, сбегает по ступеням, вырубленным прямо в камне, и берет его руки в свои морщинистые ладони.
– С прибытием, учитель, – тихо говорит она, но я все равно ее слышу. Как ни странно, здесь не бушует ветер, всю дорогу терзавший нашу лодку, а море вокруг гладкое и спокойное. Странное обращение заставляет меня напрячься. Увы, я не вижу лица Эзры, он стоит ко мне спиной, так что могу только додумывать молчаливый обмен взглядами, что происходит между ним и женщиной в затянувшуюся паузу. У меня создается ощущение, что я упускаю что-то важное. Точно упускаю. Женщина продолжает: – Что заставило вас задержаться?
В этот момент она все-таки замечает меня, посмотрев Эзре за плечо. Вертикальная морщинка между ее редких светлых бровей разглаживается. Она кивает своим мыслям и вдруг обращается ко мне:
– Иди сюда, малышка.
Я кое-как заставляю себя закрыть непроизвольно распахнувшийся рот и поднимаюсь к ней. Она заключает меня в объятия и по-матерински убирает мне за уши волосы, растрепанные ветром.
– Ты такая юная, – ласково говорит она, – как тебя зовут? Ты замерзла? Пойдем. Мы уже натопили, а девочки приготовили обед.
Девочки!? – хочется закричать мне. Какие еще нахрен девочки!? Старую перечницу я еще готова проглотить, но не неких «девочек», посмевших обосноваться на маяке, где я рассчитывала тусоваться в компании одного Эзры. Откуда здесь столько народу!? Это гребаный дикий остров, а не станция метрополитена в час пик!
– Хоуп, – бормочу я. Я поворачиваюсь к Эзре, но выражение его лица ничего мне не сообщает. Он кажется задумчивым, погруженным в себя, словно ему больше не интересно мое существование и он не прочь сплавить меня на руки неизвестной тетки. Как и мою сумку. Она берется за лямку, и, хоть я вижу, как от тяжести оседает ее плечо, не ведет и бровью.
– Я – Елена, – представляется женщина, – добро пожаловать.
– Гм, спасибо, – выдавливаю я.
Елена проводит меня через темное помещение, где странно пахнет, на лестницу, и мы вместе поднимаемся вверх. Уж не знаю, что она имела в виду, сказав, что они «уже натопили», но внутри здания еще холоднее, чем снаружи и так сыро, что влага оседает у меня каплями на лице и щеках. В старинном склепе и то было бы поуютнее. Я прячу замерзшие кисти под палантин, что дал мне Эзра, злобно размышляя, смогу ли использовать тряпку, как орудие убийства и задушить ублюдка за вранье. Пусть подавиться своей заботой. Грош ей цена.