Шла бы ты… Заметки о национальной идее - стр. 54
Притом в какой-то невесть чем и кем определённый момент пружина распрямляется. Откуда-то появляется и проявляется в евреях всё, что, казалось, на веки вечные осталось на страницах пыльных книг. Что, кстати, и продемонстрировано возрождением Израиля.
Так что даже если в будущем эта попытка возродить былую славу народа и страны окончится ничем из-за того, что в нынешнем Израиле власти предержащие не стоят тех, кем пытаются руководить, и государства, которым пытаются управлять, – евреи будут пытаться снова. И снова. И снова.
Зато какой это был и по сей день остаётся рывок национального самосознания и героизма! Какая, вопреки всему и всем – чужим, своим и окружающим, – получилась страна! Какие войны были выиграны, города построены, леса посажены! Какие подвиги совершены!
Чему не помешало то, что кто-то изначально носил дишдаш, кто-то лапсердак и штраймл, а кто-то халат с ичигами и тюбетейкой. Одни ели гефилте фиш и чолнт, другие хумус и фалафель, а третьи плов и самсу. Одни молились так, другие этак. Говорили на джудезмо или хакеттия, фарси-кабули или малаялам, маме-лошн или латыни вульгата. Пекли мацу вручную, ломкими хрусткими подгорелыми кругами на раскалённых камнях, или аккуратными квадратами на станках фабричного изготовления.
Евреи – чемпионы мира по выживанию вовсе не потому, что умнее, хитрее или богаче прочих. Просто у них опыта больше. Очень уж долго били их по голове в самых разных государствах. Научишься тут выживать. Опять-таки, евреи больше других странствовали по свету, перенимая полезные навыки у окружающих.
А поскольку окружающих было много, то и навыков оказалось много. Одни освоили в древности, другие в Средневековье, третьи в новое или новейшее время – часто уже не разберёшь, что у евреев откуда в конечном счёте и взялось. Из Африки или Европы. Азии или Америки. Такая культурологическая губка…
Полезная для интеллекта тренировка и любимая игра ума – еврейское самокопание. Оно же исторические исследования. Причём с древности. Так как в еврейском случае нет такой древности, которая не могла бы раскапывать свои корни в ещё большей древности. А та – в древности, которая была до того.
Вроде пасхальной Агады. И Пасхи – Песаха. Люди сидят всю ночь, вспоминая, как за две тысячи лет до них, при римлянах, другие люди сидели всю ночь, вспоминая, как за две тысячи лет до того, при египетских фараонах, их предки обрели свободу и вышли из рабства. Праздник такой. Памятная дата.
Никого не трогают. Говорят о своём. Сидят тихо. Едят небогатое. Пьют умеренно. На жареных павлинов и бургундское не покушаются. Гусём в барашке, целиком жаренном в верблюде, не разговляются. Мацу куснуть – жёсткая, пресная, сухая, как воздух пустыни. Не филипповская сдоба, не тандырная лепёшка, не канадский бэйгл из чистой белой муки.
Маца – она и есть маца. Не разжиреешь. С горькими травами и хреном. Ну, к ней ещё немного тертых яблок – харосет. Куриная ножка. Три бокала вина. Потом, конечно, лучше кормят. Но до этого «потом» ещё нужно дожить. Там до того разговоров столько…
Пасхальная Агада – история праздника, с традиционными песнями и вопросами детям, у каждой большой общины своя. Но праздник общий. Как и Ханука, с её рассказом о чуде, светильником-девятисвечником, горящим на окне, и детскими деньгами – хануке-гелт. И явно не для того Селевкиды брали штурмом Храм, чтобы евреи по всему миру две тысячи лет праздновали победу над ними Маккавеев. Но ведь празднуют!