Шла бы ты… Заметки о национальной идее - стр. 53
И вот тут очень хорошо и полезно для личного здоровья – своего и окружающих, – если ты не стоишь на своём дуб дубом, по делу и не по делу, а ведёшь себя с начальствующим гибко и вежливо. Притом что он, начальник, может, и бурбон, и сатрап, и полный козёл. И стоимость ему – не грош, а полгроша в базарный день. И ты умней его, и образованней, и храбрей.
Но их там много, и сила у них всех, которых он, бурбон, сатрап и козёл, представляет. А не у тебя, интеллигентного и хитровымудренного. И если что – в железа, на кол и на крест пойдёшь именно ты и все твои до седьмого колена. Не обязательно успев не то что сомкнуть зубы у него на глотке – вякнуть.
Отнюдь не только еврейское. Хотя и еврейское тоже. Откуда иначе в современном мире этот юмор, и скрытый сарказм, и умение тонко острить, и самоирония? А ты попробуй состри не так тонко. В кандалы или сразу на костёр – это вопрос конкретный. Приходится учиться.
Не случайно в Европе пост придворного шута частенько доставался именно еврею. Да и в еврейской среде шутам работа находилась. Достаточно вспомнить балагул, служивших хасидским цадикам. Они же русские балагуры. Самым известным из которых был Герш Острополлер. Он же Гершеле. Мало кому уступавший в свою эпоху. И битый сотню раз за подначивания высокого начальства всеми этого начальства прихлебаями.
Впрочем, так было во все времена и у всех народов. У китайских шутов. У арабских. У персов, индусов, ацтеков… А в просвещённой Европе, у римлян, образованного грека, если он был рабом, по приказу невежественного хозяина не могли насмерть запороть, что ли?
Эзопов язык потому и возник, что умному рабу Эзопу как-то нужно было уживаться с тупым как пробка хозяином. Вот евреи и понесли в мир эти традиции античности. Да и продолжают нести. Поскольку идиотов в этом мире – не продохнуть. Не меньше, чем было раньше. Скорее, больше. Издержки всеобщей грамотности.
Среди начальствующих же лиц, как полагал Ходжа Насреддин, да будет память о нём благословенна и бессмертна, число их умножается безмерно. Поскольку идиот – он идиот и есть. Не подсидит. И стало быть, для высшей власти совершенно безопасен.
Если он подозревает, что он идиот, то он тем более предан. И выгодно оттеняет собою власть имущего, который на его фоне смотрится гением. Если нет – он искренне борется с ветряными мельницами, служит мальчиком для битья для широкой общественности и развлекает прессу.
К примеру, запретами дешёвых вин и минеральных вод, наставлениями по поводу дресс-кода в летнюю жару, советами отдыхающим и прочими невинными глупостями. И чего с ним спорить? Всё равно не поймёт, хоть кол ему на голове теши. Как говорил автору папа в детстве: «Если ты умный – промолчи». Или, как говорят шофёры, выполни правило трёх «Дэ». То есть «дай дорогу дураку».
Так что – тростник под ветром. Гнётся, не ломается. Подчиняется в непринципиальном, сохраняя главное. Остаётся собой, не отличаясь от окружающих. И выживает, выживает, выживает. Пережидает ураганы. Поднимается там, где остаётся один бурелом. Оставляет в стороне борьбу за сиюминутное, разрушающую судьбы и карьеры, ради вечного.
Звучит странно. Выглядит негероически. Вызывает насмешки и презрение тех, кому волею судеб выпало быть наверху. Если забыть, что там, наверху, за тысячи еврейских лет, вообще-то были многие. И где они теперь? Со всеми их амфитеатрами, акведуками, колоннадами, дворцами и соборами.