Школяр - стр. 12
В зале подняли руку, и профессор тут же тыкнул пальцем: – Говори!
– Должна была, – послышался ответ Бенни Тендеки, пухлой розовощёкой девчонки с кафедры отца Бруно, чей голос был знаком Филю по её перепалкам с соседками по комнате, расположенной через площадь от дормитория, где он жил с Яном. – Первая империя была создана сердарами, а сердары – безжалостное, жестокое племя. Они любят только себя и ненавидят всех остальных. Им нет прощения за то, что они здесь натворили, когда строили Первую империю. Придя сюда девятьсот лет назад из Северной Европы, они поработили уйму людей и ещё больше убили. Они насаждали свои законы огнём и мечом, и, хотя мы живём теперь лучше, чем те несчастные, которые в Старом Свете, сердаров это нисколько не извиняет!
«Гнали в шею по дороге прогресса», – вспомнил Филь слова Эши Фе, чей родной отец был сердаром.
– Всем, кто их не устраивал или кто с ними не соглашался, они рубили головы, – продолжала Бенни, – оставляя в живых только малых детей. А потом у людей лопнуло терпение и они подняли восстание, во главе которого встал юный Кретон I, и сердары трусливо бежали обратно в Старый Свет.
«Я не заметил в них трусости», – возразил было Филь, но прикусил язык. Сердаров в Империи ненавидели, и знакомство с ними не поощрялось. Однако именно отец Эши спас шкуру Филя прошлой весной, когда они с Ирением попали в лапы монахам Старого Света.
Хотя в одном Бенни была права: теперь, когда Филь стал старше, разница между Новым и Старым Светом бросалась ему в глаза. И больше всего Филю нравилось, что толковые идеи со всех концов Старого Света – будь то из Поднебесной Империи, от арабов или из Европы – быстро находили сюда дорогу.
По кислому лицу профессора было видно, что ответ его не удовлетворил.
– Барышня, – обессиленно проговорил он, – вы перепутали меня с отцом Бруно. Вы излагаете всем известные вещи с таким апломбом, будто открываете нам истину, но я-то просил взгляд со стороны морали… Эй вы, там! – вдруг рявкнул он и опять тыкнул пальцем в аудиторию. – Да-да, именно вы! Глаза большие, голубые, сросшиеся на переносице, я к вам обращаюсь! Девушка, вы сейчас окончательно уснёте и падёте в объятия сидящей рядом с вами такой же сомнамбулы… Что вы рыдаете, я цитировал вашу соседку! Не надо на меня рыдать, рыдайте на неё, это она не умеет выражать свои мысли!
За спиной Филя поднялся шум, который быстро утих, и только жалобные всхлипывания какой-то впечатлительной особы продолжались ещё некоторое время. Курт, стоявший у окна, заметно напугался горячностью профессора. Он опустил голову, сверля взглядом пол под ногами. Все остальные замерли, не отводя глаз от Патиосоца: когда он выходил из себя, могло случиться что угодно, и лучше было сидеть тихо.
– Голдарн, трижды голдарн! – прорычал профессор новосветский аналог «тупого варвара», глядя на притихших учеников. На его лбу выступила испарина. – Непроходимые тупицы, где вас только понабрали! Я прошу ещё р-раз…
– Профессор Роланд, – вдруг прозвучало в аудитории, – разрешите мне ответить?
Филь вывернул голову и увидел Мету, стоявшую в ожидании разрешения. Все уставились на неё в изумлении: она ступала на тонкий лёд. Если её ответ не устроит профессора, он может отлучить её от своих уроков, а это означало дорогу домой. С начала осени Патиосоц уже отправил туда двух учеников.