Широкий Дол - стр. 54
У меня перехватило дыхание. Проспала! Впрочем, упрекать себя за то, что я проспала в столь важное, поистине жизненно важное утро, не имело смысла.
– Помогите мне поскорей одеться, Люси, – велела я. – Я ужасно спешу.
И, хотя Люси двигалась, как тупой истукан, я через несколько минут была одета и ринулась вниз. Мне уже не требовалось тайком пробираться на улицу мимо кухни: парадная дверь была распахнута настежь. Пробегая по холлу, я заметила, что отец уже кончает завтракать. Он крикнул мне: «Доброе утро!», я что-то ему ответила, но не остановилась. Я все еще надеялась, что успею перехватить Ральфа.
Я успею, успею, думала я. Сломя голову я пролетела через розарий, хлопнула садовой калиткой и ринулась дальше, через выгон, подбирая повыше свою длинную юбку, за которую все время цеплялись колючки. Вскоре я оказалась в лесу и сразу немного успокоилась. Я быстрым шагом шла по тропе вдоль берега реки, рассчитывая, что сотня вещей могла задержать Ральфа дома, заставить его выйти чуть позже обычного времени. Например, он мог слишком поздно вернуться после ночного обхода и проспать, как проспала и я. А если он пробыл в лесу всю ночь и вернулся только сейчас, то, возможно, как раз завтракает, только еще собираясь выйти из дома. А может, он и до сих пор еще в лесу или как раз идет домой. Или же – и мне очень хотелось верить, что это именно так, – он просто догадался, почувствовал, как это часто бывает с детьми и влюбленными, что я пребываю в страшном отчаянии после вчерашнего разговора, и теперь ждет меня. Что он понял, зная, как мне необходимо его увидеть. И тогда я скажу ему, что передумала, что вчера я просто ненадолго лишилась рассудка – всего лишь на полдня и одну ночь! – и что я теперь понимаю, как на самом деле понимала всегда, что мой отец для меня священен. Он – истинный хозяин своей земли, а потому неприкосновенен. И он мне дороже всех на свете, дороже моей собственной жизни. И все, что я говорила против него, было вызвано всего лишь болезненной обидой. Я никогда не пожелала бы ему зла – разве что в те несколько минут непростительной слабости.
Дыхание короткими рывками вырывалось у меня изо рта, узкий, облегающий фигуру лиф платья промок от пота под мышками и на спине, но я не решалась остановиться и передохнуть. Я была выносливой и бегать умела не хуже отцовских гунтеров, но сейчас мне очень мешали длинные юбки, и я то и дело спотыкалась на неровной лесной тропе. Да и путь был неблизкий – особенно если идти пешком. Но останавливаться было никак нельзя, ведь в эту самую минуту Ральф, возможно, как раз надевает куртку, берет шапку и выходит из дома, а уж в лесу я его точно разыскать не смогу.
Я ведь вчера не расспрашивала его, как он намерен действовать, и понятия не имела, куда он может направиться, где рассчитывает встретиться с моим отцом и как собирается совершить то, на что я сгоряча дала согласие (но чего на самом деле совсем, совсем не хотела!). Задыхаясь и чувствуя жгучую боль в груди, я сперва еще прибавила шагу, а потом снова побежала. Все происходило как в страшном сне, когда бежишь-бежишь, но никак не можешь нащупать ногами точку опоры. Казалось, моя любимая земля у меня под ногами превращается в липкое месиво, и хотя я все еще продолжала бежать, но чувствовала, что постепенно замедляю шаг и безнадежно теряю время. Увы, я не могла ни бежать достаточно быстро, ни лететь и чувствовала, что каждая упущенная секунда означает, что я могу так и не встретиться с Ральфом.