Широкая кость - стр. 30
Появляется Алисия. Она меня бесит. Она из тех людей, которые едят, чтобы жить. А не потому, что еда сама по себе потрясающая штука. Для меня-то все наоборот. Уверена, вы это уже поняли. Алисии нравятся большие покупные бисквиты «Бурбон» и «Джемми Доджерс» – ну да, конечно, выглядят они отлично, но это совсем не то, что вкуснейший ломоть домашнего пирога. Мне нравится видеть работу: взбитые сливки на верхушке, золотистый крошащийся бисквит, бронзовую помазку из печеного и карамелизованного персика в качестве глазури. Хруст посыпки из поджаренных орехов. А она считает «красивенькими» только пирожные, сверху донизу обмазанные бирюзовой глазурью, с блестками и пластмассовой бабочкой на макушке. Этакие полусъедобные поздравительные открытки. Такие обычно раздают на всяких кошмарных шоу для детей. А блестки те самые, что добавляют в тени для век. Для праздничного макияжа. Не хотелось бы мне какать блестками, съев такой отвратительный сказочный пирожок, украшенный человеком, умеющим печатать поздравительные открытки, но которого и близко нельзя подпускать к выпечке.
– Доброе утро, инопланетяне! – пищит она своим раздражающе искусственным голоском. Она даже не пытается изобразить голос настоящей марсианки. Нет, если вы австралиец, не подумайте, я ничего не имею против австралийского акцента. – Ну что, чуваки, проведем славный денек в космосе?
– Мгм… – Мы с Максом смотрим в пол. Марселю на все наплевать, он занят тем, что собирает волосы в пучок на макушке. Он француз и делает то, что ему нравится.
– Я к тебе обращаюсь, Марсель? – Она делает вид, что задает вопрос.
– Я француз, – говорит он. – И делаю то, что мне нравится.
– Ну, выпей кофе и включи в план ето!
– Чего?
– Это шутка. Планета. Звучит как «план это». Славный денек в космо… План на день… но план ето, потому что мы «Планета Ко…»… ладно, хватит. – Она делает постное лицо, серьезнее некуда. – Шутка юмора иногда доходит долго-долго, чуваки. – Ее ноздри раздуваются, как у дракона. – Что с вами такое? Давайте уточним график.
Мы уточняем график, и я иду «за кулисы», чтобы убедиться, что у меня на голове порядок, потому что Алисия из тех, кто, разговаривая, смотрит тебе в лоб или выше. Она идет за мной и входит в комнату, когда я отпираю свой шкафчик. Не знаю, почему я говорю «отпираю»: мы никогда не запираем их, просто сваливаем внутри свое барахло. Зато там хорошо развешивать картинки. У меня висят рецепты: спагетти с цукини и лимоном, мускатная тыква с капустой и шпинатом, королевские креветки с чили и красным соусом.
– Блюбель, можно тебя на два слова?
– Конечно.
– Просто хотела сказать спасибо за вчерашнее. Не знаю, что это со мной было, но ты вела себе как настоящий профессионал, как хорошая медсестра.
– Глупости какие, я всегда рада помочь.
– Не всякая девушка готова убрать за тем, кого стошнило (это она о себе) – а ты закатала рукава, села на корточки и раз-раз – убрала рвоту, как настоящий член экипажа.
Прекрасно. Она похлопывает по моей руке. С излишним рвением: наверное, думает, что раз у меня руки толстые, то я не почувствую силы ее паскудных птичьих стараний. Как будто нервные окончания у меня атрофированы.
– Ой! – Я потираю руку.
– Извини, я занималась кикбоксингом. Для самообороны. Если к тебе на улице подойдет похититель, делаешь так… – Алисия зажмуривается, складывает ладони и начинает тыкать ими вперед – эти движения должны, по-видимому, изображать тай-чи. А выглядит это, как будто она массирует кому-то спину.