Схимники. Четвертое поколение - стр. 78
Иногда те, кто знал меня лучше других, спрашивали, не чувствую ли я угрызений совести, помогая протаскивать контрабанду без досмотра. Отвечу сразу – нет. Мне все равно, если княжья мошна недосчитается нескольких монет. Купцов я уважаю гораздо больше, чем правителей.
Нет, конечно, торговец торговцу рознь. В больших городах сталкивался я с тем, что особо ушлые людишки покупали на одном краю товар чуть дешевле, а на другом продавали дороже. С этого и жили. Вот, к примеру, в том же Луге целый квартал горшечников. Ремесленники лепят посуду из глины. Некогда им торговлей заниматься. Приходит человек и скупает все. Вроде бы и горшечнику хорошо – получил свои деньги сразу, а за прилавком стоять не надо. И покупателям хорошо – придут на рынок и выберут, что сердце пожелает, сразу, вместо того чтобы бродить от мастера к мастеру. И в общем-то справедливо, что посредник получает плату за то, что избавляет их от хлопот. А вот потом начинается. Горшечникам он говорит, что те лепят посуду быстрее, чем у покупателей она бьется. И цены устанавливает все ниже и ниже. Ремесленники соглашаются. Во-первых, некогда им ходить по рынку да интересоваться, почем их изделия продают. А во-вторых, привыкли уже продавать все и сразу. Подумаешь, потеряет несколько монет. А покупатель слышит другую историю – мол, не успевают ремесленники налепить посуды для всех, и потому цена нынче выше.
И вроде бы происходит все тихо, незаметно, маленькими шажками. Глядишь, прошло время – а посредник уже и дом себе новый отгрохал, и ходит весь в шелках, бархате да золотом шитье. А все потому, что покупает в несколько раз дешевле, чем продает. Некоторые скажут – это справедливо. Мол, человек берет на себя хлопоты и ремесленников, и покупателей. Не стану спорить, может, так оно и есть. Только мне подобное не очень нравится.
А вот те купцы, на плечи которых ложится торговля между княжествами, действительно и рискуют больше, и пашут, как волы. Вот хотя бы моего нынешнего нанимателя взять. Вроде бы щуплый человечек, а на поясе – меч, под кафтаном – кольчуга. И я знаю, обращаться с клинком он умеет. Может быть, хуже наемников, а все же ежели нападут разбойники, за имущество свое будет сражаться. И пользы простому люду от него гораздо больше, чем от князей-бояр, которым вечно не хватает денег на бесконечные, никому не нужные, кроме них самих, войны.
Практически сразу мы свернули в лес. В последнюю пару дней светило яркое солнце. Немощеная дорога подсохла, телеги шли без заминок. Лесные братья растворились среди деревьев. Видимо, постоянно прочесывали заросли в поисках возможной засады. С караваном шли не более двух человек. Нелюдимые, отстраненные, они не вступали ни с кем в разговоры. Что-то в их повадке было от диких зверей. Наемники Картавого их опасались. А уж новобранцы так и вовсе старались даже не смотреть в сторону союзников.
Вокруг лежал угрюмый осенний лес. Палая листва шуршала под ногами. Кое-где среди голых остовов дубов, кленов и акаций зеленели сосны. Мы наслаждались последними ясными деньками. Лес, казалось, вымер. И только мерный шаг людей да скрип телег нарушали безмолвие. Охотники-новобранцы, отрабатывая свою мизерную долю, тщательно осматривали попадавшийся нам по пути бурелом, овраги, поросшие густым подлеском, да и вообще любые места, где достаточно опытный человек сумел бы устроить засаду.