Схимники. Четвертое поколение - стр. 59
А я следил за этой парочкой завороженно. Интонации Бориславы поразили меня. Да она же делает то, что обычно делаю я, пытаясь на кого-то повлиять! Те же вибрации голоса, тот же тон. Что это? Интуиция, которая веками подсказывала всем женщинам, как успокоить близкого человека, утешить, помочь не поддаться отчаянию? Я же видел, это – не то, чему ее кто-то учил. Оно идет откуда-то из нее. И Ждан затихал. Наконец он взял себя в руки, и слова полились из него полноводной рекой. Он выплескивал то, что очень долго носил где-то глубоко в себе, словно вскрывая нарыв и выдавливая гной из раны. Вот тогда я впервые и услышал о его прошлом.
Отец Ждана был придворным летописцем у лужского князя. Поразительно грамотный, въедливый, скрупулезный – идеальный, казалось бы, хранитель библиотеки. Все у него лежало на своем месте, в доверенной вотчине царил порядок, ни одна пылинка не смела облюбовать место на его любимых фолиантах. События жизни княжества заносились в летопись своевременно, точно, в мельчайших подробностях. Лишь один недостаток портил этого человека – любовь к правде. А такое придется по нраву далеко не каждому князю. Известно ведь, что историю прошлого диктуют властители нынешнего. Ждан еще не родился, когда после какого-то особо жаркого спора относительно прошлого лужской династии несговорчивый летописец был обвинен в измене и сослан в Тихую Замуть. Там и родился Ждан.
Мать его была женщиной хрупкой, к тому же долго не могла забеременеть, рожала трудно – и в результате умерла, давая жизнь сыну. Но бывший княжеский летописец, потеряв любимую жену, не ударился во все тяжкие. У него оставалась цель в жизни – сын. Долгожданный ребенок, которому выпала судьба расти без матери, стал для отца всем. Он не привел в дом мачеху, оставаясь одиноким вдовцом и полностью взвалив на свои плечи воспитание отпрыска.
Когда Ждан говорил о своем отце, в голосе его звучала поразительная любовь. Видимо, этот единственный светлый образ из детства так и остался для парня чем-то вроде путеводной звезды, образом идеального человека. Именно отец научил его читать в раннем возрасте, привил любовь к книгам, выработал у сына тот самый каллиграфический почерк, которым так восхищались все наши знакомые купцы.
В доме опального летописца царил беспорядок, столь нехарактерный для него раньше. Надломилось что-то в нем. Да и кому за порядком следить? Хозяйки не было, а у хозяина все время занимала работа и забота о сыне. В завалах многочисленных книг, страсти к которым он так и не утратил, маленький Ждан находил весьма любопытные фолианты, в том числе и запрещенные, те, которые еще во времена моего деда жгли на площадях в превеликом множестве. Венеды не блистали повальной грамотностью, а потому библиотекарям, трепетавшим над каждым словом, записанным на пергаменте, не составляло труда утаивать подобные вещи. В этих-то запрещенных книгах и вычитал маленький Ждан так удивившее меня слово «бог». Деталей его детский ум, понятно, не разобрал и не сохранил. Осталось лишь впечатление о чем-то нечеловечески могущественном и столь же нечеловечески добром.
В Тихой Замути его отца взяли писцом на рудник. Грамотные люди нужны везде, а опальному летописцу надо было на что-то жить и как-то растить сына. Работа оказалась несложной: записывать норму выработки каждого трудяги и распределять соответственно еду, а также деньги, которые платили свободным работникам.