Схимники. Четвертое поколение - стр. 58
– Не знаю. Это ты сейчас так говоришь. А годик-другой повертишься у котлов – и опять про тоску зеленую речь заведешь.
– Вот когда заведу, тогда и поговорим, – отрезала она.
Да, такова она, княжеская кровь. Вереница благородных предков, привыкших повелевать, своенравных и упрямых, – ее просто так не отбросишь. И вроде бы не знает Светлана, что ждет ее, а уже уверена, что все по плечу. Что скажет она, изведав долгие дороги, ночевки под открытым небом, когда зимой чуть ли не в костер лезешь на стоянке, чтобы хоть немного согреться, когда хлещут затяжные дожди, а ты шагаешь по размокшему большаку? Как заговорит, изведав скабрезных шуточек, на которые так щедры наемные охранники, столкнувшись с людской грубостью и жестокостью, от которых раньше оберегал ее батюшка-князь?
Уже давно стемнело, а Ждан все не возвращался, хотя наверняка давно купил все, что собирался. По темноте никто не торгует, особенно в Тихой Замути. Торговцы спешат спрятать свое добро за надежными замками, прежде чем спустится темнота и городская шваль выползет из подворотен, полностью беря в свои руки незримую власть над городом. И только редкие улочки, которые патрулирует городская стража, избегают подобной участи. Но мой спутник уже не был тем пацаном, с которым я встретился больше четырех лет назад. Он вполне способен за себя постоять. Ему нужно было взглянуть в глаза своему нерадостному детству, чтобы оно наконец перестало преследовать его ночными кошмарами и тяжелыми воспоминаниями. Потому я не волновался.
Ждан появился, когда дело уже шло к полуночи. Светлана крепко уснула, Борислава подбрасывала хворост в костер и молчала о чем-то своем. Юноша вывалился из зарослей, швырнул на землю туго набитый мешок. От него изрядно разило хмельным. Даже Борислава почувствовала что-то неладное. А уж я видел все, как на ладони. На одежде – пятна крови, на шее – глубокий порез очень близко к сонной артерии. Одежда грязная, кое-где в пятнах сомнительного происхождения. Дочь воеводы быстро налила полную миску ухи, подошла и поставила перед Жданом.
– Поешь, – тихо произнесла она. – Вкусно получилось.
Резким взмахом руки Ждан опрокинул миску прямо в костер. Огонь недовольно зашипел, но легко справился с этой трудностью и опять ярко вспыхнул. А Борислава, в отличие от него, вспыхивать не стала. Прекрасно поняла, что сейчас Ждан не в себе. Любые слова окажутся лишними.
Юноша вдруг упал ничком. Его тело сотрясали рыдания. Встреча с прошлым прошла слишком уж болезненно. Девушка присела рядом, погладила его по плечу.
– Поплачь, поплачь, – проговорила она. – Тебе сейчас надо.
– Да что ты понимаешь, напыщенная знатная дура! – закричал Ждан, отталкивая ее руку.
Крик разбудил Светлану. Она испуганно вскинулась, но я сделал ей знак оставаться на месте. Дочь воеводы вела себя непривычно. Каждое действие – четко выверено, манера держать себя изменилась в корне. Стоило ждать от нее ответной ярости, но Борислава опять не обиделась, присела рядом, обхватила юношу за плечи. И на сей раз Ждан не стал ее прогонять. Его всхлипы стали тише, плечи перестали дрожать. Он прильнул к Бориславе, а та гладила его по голове, приговаривая:
– Вот так, поплачь, станет легче, да, я дура-баба, ну что с меня взять, а ты поплачь. Горе, если разделить его с кем-то, говорят, вдвое меньше становится.