Шея ломается со звуком Хрясь - стр. 20
Я уже собрался уйти, как на берег вышла женщина, одетая, ну, так сказать, странно: шаль вокруг пояса, яркая бандана, длинная цветастая юбка – а-ля цыганочка. Прошла она мимо меня, уселась в метрах десяти и, оголив ноги, достала из холщовой сумки книгу. Я посмотрел на неё долгим взглядом, но ей как-то было не до меня. Я поздоровался. Она ответила сдержанным кивком головы.
– Вы не подскажете, где я могу снять комнату?
Она перевернула страницу.
– Обошёл уже столько гостиниц, и нигде мест нет.
Откладывает книгу. По обложке кажется —детектив. Теперь она внимательно меня сканирует… снизу вверх, останавливается на моих глазах.
– Сколько дней?
– Пять, – говорю, – может, шесть.
– С вами? – кивком указывает на Бруно.
– Ага.
– Ничем не могу помочь, – снова берётся за книгу.
– Погодите… а без собаки заселили бы?
– Может… быть. – между «может» и «быть» была длинная пауза. Странная пауза.
– А что не так?
– Кошка.
– Для Бруно это не проблема, – переглядываемся с Бруно, – он их любит.
– Ммм… – протягивает она.
– А может, всё-таки?..
Она громко захлопывает книгу.
Ну и колючий взгляд, я вам скажу. Я чувствовал себя подушечкой для булавок.
– Завтрака нет.
– Идёт.
– Оплата вперёд.
– Идёт.
– На мансарде днём жарко.
– Идёт.
– После девяти ворота закрываю.
– Идёт… – уже вяло заключаю я.
Она кладёт книгу в сумку и поднимается.
– Идёмте. Но если моя кошка будет против, ищите себе другое место.
Теперь уже киваю я. Вот будет смеху-то… самый настоящий сюрприз для Бруно. На ходу мы договариваемся о цене, нормальный такой она зарядила ценник. Осталось посмотреть, что это за место.
Но когда мы подходим… я подавляю стон. ЧЁРТ!
Глава 19
Пёстрое безумие. Это если в двух словах. Если нужно поподробнее – рассказываю.
Домик сам по себе был компактный, как и двор, но всё, что вокруг… ух… у глаз истерика начинается. Музей под открытым небом, блошиный рынок, свалка безделушек… не знаю, как и что принимает хозяйка дома, чтобы глаза не выпали, но лично я чуть не окочурился. Точно смотришь в глазок калейдоскопа.
– Миленько, – говорю, а сам пялюсь под ноги, лишь бы ни на что не наступить. Точно минное поле. Игрушки старые, куклы, машинки, деревянные кубики – чего только нет.
– Ага. – подпирая дверь боком, она объясняет: – Ручку вверх, от себя и два оборота влево, понял?
Когда мы успели перейти на «ты»?
– Понял.
Пригнувшись под ловцом снов, она показала туалет, в котором всё в розовом цвете, и на бачке тлела палочка благовония.
– Нажал один раз, отпустил. Нечего воду тратить.
Киваю.
– Полотенце выдам. Пошли.
Лестница, поскрипывая и прожимаясь, вела на чердак. Я попытался было заглянуть вбок, чтобы рассмотреть гостиную, но не успел. Хозяйка попросила не отставать.
На мансарде действительно было жарковато. Она открыла окна, стряхнула с подоконника на раскрытую ладонь дохлых мух, пчёл, слепней и прочих летающих тварей и выбросила на улицу.
– Кровать как кровать, сетка панцирная, привыкнешь. Постель меняю раз в три дня. Что ещё? – она почесала ухо, спрятанное под банданой. – Ночью не шуметь, каждый шаг слышу. Столик тот не дёргай – у него ножка неустойчивая.
Я посмотрел на письменный стол. В целом уютно. Обои в полосочку, светильник, ковёр с наркоманским узором. Собственно, всё.
– Собственно, всё, – заключила она.
Мы ударили по рукам. Она выдала ключи с выпуклым брелком и пошла показывать кухню.