Шестая жизнь - стр. 4
Каждый вечер мужчина брал в руки старую икону, чтобы через нее вновь прикоснуться к событиям тех далеких лет. Казалось, что за прошедшие годы он настолько детально воссоздал их в памяти, что если бы сел за роман, то описание тех непродолжительных дней пребывания в зоне СВО растянулось бы на десятки увесистых томов.
Эти воспоминания поднимали в его сознании важные вопросы, и они словно ржавым гвоздем выцарапывались там и мучали его. Почему Бог отвел от него смерть? Зачем позволил командиру спасти его? По какой причине из всего отряда Батя выбрал именно его?
Ведь Иван не был любимчиком командира. У него вообще не было фаворитов. Казалось, что Батя с его жестким и сухим характером относился ко всем одинаково плохо: был строг, груб, порой даже жесток. Хотя, возможно, все это было своеобразным способом проявления любви к ним, иначе как можно объяснить тот факт, что к себе он относился гораздо хуже?
Выбор Бати казался тем более странным, что Иван стоял от него дальше всех. Получается, что, подойдя к нему, командир выбрал самый длинный и сложный путь.
Долгие рассуждения все ближе подводили Ивана к тому, что ответы на эти вопросы следует искать не в мотивах поведения Бати, а внутри себя. В тот роковой момент Иван просил у Бога дать возможность покаяться и исправить ошибку, которую он совершил за день до этого. Получалось, что Господь внял его молитве и руками Бати отвел смерть, чтобы дать ему попробовать выполнить эту важную миссию.
Взор Ивана вновь устремился на лежащую в руке нательную икону.
Глава 3
Село! В душе моей покой.
Село в Украйне дорогой.
И, полный сказок и чудес,
Кругом села зеленый лес.
Цветут сады, белеют хаты,
А на горе стоят палаты,
И перед крашеным окном
В шелковых листьях тополя,
А там всё лес, и всё поля,
И степь, и горы за Днепром…
И в небе темно-голубом
Сам Бог витает над селом.
«Село». Тарас Шевченко (перевод Сергея Есенина)
В тот день отряд Ивана получил приказ зачистить небольшой украинский хутор. Это было хоть и весьма колоритное, но ничем не примечательное сельское поселение, каких в тех местах множество. Его жители еще не так давно вели скромную и размеренную жизнь: строили самобытные домики, ограждали их красочными заборами с глиняными горшками на кольях, обзаводились хозяйством, выращивали скот. Этот список мирных занятий можно продолжать до бесконечности. Каждый селянин обогатил бы его простым или сложным глаголом, поэтичным или прозаичным эпитетом, образной или конкретизированной метафорой. Каждый мог внести в него что-то свое – родное. Но вряд ли еще недавно хоть кто-то из местных мог представить, что описывать свой сельский быт им придется такими словами, как «разруха», «страх», «ненависть», «смерть» и «война».
Отдавая приказ на зачистку хутора, командование основывалось на сведениях о том, что остатки недавно разгромленных подразделений ВСУ могут скрываться среди мирных жителей. И действительно, селяне часто укрывали их, выдавая за родных и близких. Поэтому выявить этих людей было задачей непростой. Помогало то, что на некоторых из разыскиваемых составлялись ориентировки с фотографиями. Правда, зачастую, качество снимков оставляло желать лучшего.
Особенно тщательно искали прятавшихся среди мирного населения снайперов. Их выдавали синяки на плече от приклада, потертости и мозоли на указательном пальце, следы пороха на самой руке и заметные морщины из-за прищура. Среди снайперов было немало женщин. Как ни странно, именно представительницы прекрасного пола становились лучшими стрелками благодаря стальной выдержке, тонкому чутью и острому зрению.