Шесть невозможных невозможностей - стр. 19

Я не верю своим ушам, когда она приглашает его остаться на ужин. Слава богу, у него свои планы. Что бы подумал папа? Ну, конечно, ему плевать. А иначе он был бы здесь и хлебал бы это дерьмо вместе с нами. Вместо того, чтобы… Я не знаю, где и что он сам хлебает, но это его выбор. Так что пошел ты, папа. Надеюсь, тебе так же хреново, как нам. Но почему-то мне еще тяжелее становится при мысли, что он где-то сам по себе.

Я пытаюсь ускользнуть сразу после ужина, но не выходит.

– Дэн, ты никуда не идешь, мне нужна твоя помощь, – говорит мама. Я остаюсь, но она заводится, потому что я сказал «по-любому». Она ненавидит это слово. Она зудит и зудит все время, пока мы драим кухню, а я думаю о папе. Как он? Где он? Тоже вечно голодный, как я, из-за того, что нет денег? Думает ли он о нас? Должен ли я поговорить с ним, когда он позвонит? И сколько он будет дозваниваться до меня, прежде чем махнет рукой? Прежде чем подрейфует дальше – еще один айсберг, который казался сцепленным так надежно?

– Дэн, что ты делаешь! Ты устроил настоящий потоп!

Преувеличение. Я вылил на пол ведро воды – в кино так всегда драют палубу. А как еще надо? До последнего времени в нашем доме всю грязную работу делали уборщицы, так что прежде я не принимал участия в подобных мероприятиях. Или она считает, что это врожденный навык? Что младенцы умеют мыть полы с пеленок? Что это на генетическом уровне? Вряд ли.

– Дэн!

Ой-ой, снова вода. Надо быть сосредоточеннее.

– Дай, я сама. От тебя никакого толку, – говорит мама, раскрасневшаяся от злобы и усилий. Она тоже не привыкла к уборке.

– А завтра я научу тебя, как мыть ванную комнату.

Сплю и вижу.

Что не умею и не могу:

1. Не умею мыть полы.

2. Не умею разговаривать с девочками, особенно с Эстель.

3. Не умею искать оплачиваемую работу.

4. Не умею смотреть за Говардом на прогулке.

5. Не могу доверять конюшенному жильцу.

6. Не могу говорить с папой.

Список можно продолжить. Будем смотреть правде в глаза. Его можно продолжать до бесконечности.

За завтраком – хлопья и четыре тоста с арахисовым маслом и джемом – я пытаюсь предостеречь маму от сближения с Оливером, но ей по барабану.

– Не говори глупостей. Он очень славный.

– Так они и втираются в доверие. Самые закоренелые психопаты – самые благонадежные с виду. Это всем известно.

– Он, похоже, состоялся в жизни: у него есть работа, чувство юмора и подружка.

– Поверю, только когда увижу собственными глазами.

– Она в Лондоне.

– В Лондоне или кормит рыб в Ярре? И, если на то пошло, откуда мы знаем, а вдруг Аделейд кокнули?

– Дэн, ей было девяносто один. Все ее деньги достались галерее. И Оливера даже не было здесь, когда она умерла. Он был в Нью-Йорке.

– У умных людей всегда железное алиби.

Отец подошел бы к вопросу более гибко. Я вовсе не хотел сказать, что тут произошло убийство. Я просто против того, чтобы мама с ходу заводила дружбу с этим типом.

– Я только говорю, что мы действительно его не знаем.

– Аделейд фактически выросла вместе с его бабушкой и знала его родителей, и пока мы здесь, он – часть нашей жизни, так что есть смысл познакомиться с ним поближе.

– Это не означает, что ты должна все ему рассказывать.

– Я сама буду решать, что рассказывать, а что нет. А ты будешь это решать за себя.

Прежде мы не ссорились все время, как сейчас.