Шелуха сырых яиц - стр. 2
Мэри сидела на каменном парапете возле детской площадки и припоминала, всё ли взяла с собой. Словно прочитав её мысли, Хлоя спросила:
– Аптечка?
– Угу, взяла, – кивнула Мэри.
– Сон дурной приснился… – как бы между прочим сказала Хлоя.
– Все умрут? – пошутила Мэри (сны Хлои никогда не сбывались либо сбывались с точностью до наоборот).
Хлоя с тоской посмотрела на горизонт и сказала:
– Точно тебе говорю, в этот раз всё сбудется. Я проснулась вся в мурашках.
– А точные даты конца света во сне присутствовали? – с сарказмом продолжила Мэри, но встречную реплику не получила. Хлоя задумчиво продолжала смотреть вверх.
– Небо всё в тучах. Будет дождь. Куда мы денемся с такой оравой, если ливанёт?
– Успеем дойти до книжного и там переждём. Сама знаешь, дожди здесь всегда быстро проходят, – попробовала успокоить Хлою Мэри.
– Ох, мне бы твой оптимизм.
– Ну, ты ещё скажи: «Зима близко»[1], – рассмеялась Мэри, приветливо помахав рукой бегущим к ней Кристине и Артуру.
– Ну уж нет, – ворчливо ответила Хлоя. – «Зима близко» – это пошлость.
Но Мэри уже не слушала Хлою. Она обнимала шустрых учеников, приветствуя их, как всегда: старалась незаметно подмигнуть, пожать тайком маленькую ладошку, похлопать по плечу, давая таким образом понять, что она рада каждому. Секунда индивидуального внимания – секрет её умения быстро расположить к себе.
Кристина была самой младшей из группы. Настоящий ангел с кудрявыми волосиками, тонкая былинка с большими удивлёнными глазами, над которыми расположились едва заметные выгоревшие бровки, она чрезвычайно гордилась тем, что ей уже пять и она умеет читать, а всё, что написано – читала вслух. Мэри частенько приходилось отвлекать её, завидев на стенах или скалах оставленные туристами скабрезности.
– Мэри, Мэри, я сегодня буду всё-всё делать, что ты скажешь! – Кристина ткнулась сопливым носом в юбку Мэри и радостно засопела. Хлоя невозмутимо достала влажную салфетку и протянула Мэри, которая продекламировала:
– Непреодолимая часть учительского мастерства: оттирание одежд от дружественных соплей!
– Отличная цитата, госпожа Гиппенрейтер[2]! – пошутила Хлоя.
Совсем недавно Мэри наконец-то исполнила свою мечту: сшила себе у лучшей модистки города Надин платье с корсетом и пышной юбкой в эстетике семнадцатого века, из дорогой, тяжёлой ткани. Теперь она гуляла с детьми, как настоящая дама. Торжественность платья довольно странно дополняли туго набитый рюкзак и зонт, но что с того, если все встречные только и делали, что улыбались, завидев очередную разношёрстную компанию под предводительством Мэри Поппинс.
– А у меня – четыре дырки от зубов! – Артур, вертлявый трейсер, бежал, рассекая воздух, как истребитель. Навстречу Мэри неслись и остальные дети.
– А у меня – четыре друга!
– А у меня – четыре денег!
– А у меня – четыре радости!
– А у меня – четыре мечты!
– А у меня всё вот это вместе, только шестнадцать!
Хлоя поправила складку на юбке Мэри и засмеялась:
– Ну что? Понеслась?
– Понеслась! – ответила Мэри, зазвонила в свой колокольчик и, обращаясь к детям, громко спросила: – Как мы ходим по городу?
– Как бешеные неандертальцы! – дружно закричали все.