Шедевремя - стр. 27
.
…за что, за что, за что, повторяет Она, колотит в решетку. Ну что ты хочешь, кивает Тот с шахматами, в город же Сам приезжает, вот нас всех сюда и отправили, потому что нечего, потому что Сам. Ну и что, что Сам, да хоть миллион миллионов Самов, какое они имеют право, в самом-то деле… Она выпускает из окна скрипку, лети, лети, сделай же что-нибудь, ну что ты, ну вон в ратуше окно открыто, там стол дубовый, там в столе точно ключи какие-нибудь, да ты ящик-то открой…
Скрипки нет бесконечно долго, несколько вечностей подряд – наконец, она появляется, несет в клюве крохотный ключик, черт, глупая скрипка, да не скрипичный надо было ключ, а… Скрипка ловко открывает скрипичным ключом окно, Она осторожно спускается, цепляясь за ветви плюща, красного по осени, вот она, свобода, драгоценная, сейчас еще бы остальных освободить…
Она сворачивает куда-то в никуда в бесконечном городе, поднимается по лестнице к проспекту, видит вдалеке темный силуэт, это еще кто, тот Сам, что ли, ну и что, что Сам, пусть хоть самый-самый Сам, нашли чем напугать…
Сам оборачивается, взгляды встречаются…
.
…Да какого черта, кричит Сам, какого черта, в самом-то деле, я вам что сказал, чтобы ни души на улице не было, а вы что? Кто эту девку пустил туда вообще? Кто пустил, я спрашиваю? Устроили мне тут тоже, умники… Вот и кто виноват теперь? А ведь теперь я получается виноват… Все успокаивают Сама, да что вы, да это мы виноваты, недоглядели, и она сама виновата, сказано было, всем по домам сидеть, куда её понесло… Сам вытирает кровь с уголков рта, оказывается, у скрипок тоже есть кровь…
Бессмертная казнь
Меня зовут…
…никто меня не зовет, некому звать, я здесь один.
Я нахожусь…
…я не знаю, где я.
Я должен…
…я не знаю, что я должен.
Помню только, чего я не должен, вот это да:
Не дышать (это проще всего).
Не выходить на освещенную сторону (это чуть-чуть посложнее, потому что черт пойми, где она, эта освещенная сторона).
Не перепутать, на какую сторону не выходить.
С вами ничего не случится.
Последнее напутствие, нелепое, насмешливое – с вами ничего не случится, потому что…
Оглядываю мертвую пустыню под холодными звездами, осторожно огибаю глубокие расщелины, пытаюсь разглядеть хоть что-то кроме безжизненных камней. Обшариваю карманы в поисках хоть чего-нибудь, оружие, документы, инструкции какие-нибудь, карты местности – ничегошеньки-ничего, только старый чуть поржавленный ключ, от чего он может быть, что я могу открыть в пустыне этим ключом. Чувствую, как нелепо я буду выглядеть, если попытаюсь найти хоть какую-нибудь дверцу, и как нелепо я выгляжу, когда пытаюсь найти тех двоих, живые или мертвые, они должны здесь быть.
И самое главное.
Понять, что я должен здесь делать.
…а можно, чтобы не укол, а то я уколов боюсь, а можно, чтобы не ток, а то я боюсь… не знаю, чего. А можно, чтобы не веревка, а то я где-то что-то слышал, это долго, и всякое такое, а можно, чтобы не гильотина, даром, что их уже нет давно, а можно, чтобы еще сто миллионов раз не, чтобы как-нибудь не знаю, как… лучше вообще никак, вот что… Что скажете?
Мне никто не отвечает, отвечать некому, я один в четырех стенах, стены молчат, у них есть уши, но нет ртов, и то хорошо. Сейчас надо считать минуты, надо думать и чувствовать что-то такое… особенное… а я даже не знаю, что именно, меня этому никто не учил, меня к этому никто не готовил, в учебниках ничего такого не было, в школе такого не проходят, что нужно думать и делать перед тем, как. Вспоминать что-то такое особое, сожалеть о чем-то таком особом… Ничего не вспоминается, ни о чем не сожалеется, а, вот, да, надо жалеть о том, что сделал, за что сюда засадили – и тоже по нулям, ни на секунду не пожалею о том, что я…