Шата - стр. 21

– Между их домом и деревней есть утес, а на утесе пещера. В ней кто-то жил. Ты знаешь, кто это был, Хуго?

Хуго удивленно помотал бородой.

– Я и о пещере впервые слышу.

Не густо сведений.

– Когда к вам в последний раз приходил Кнарк?

Всего лишь одно слово из пяти букв заставило брутального мужика побелеть и, кажется, еще больше поседеть на глазах. Вся кровь отлила от его лица, а зубы непроизвольно клацнули друг об друга.

Сглотнув необъятный ком, Хуго тихо ответил:

– Три недели назад.

– Как Кнарк выглядел?

Глаза Хуго расширились еще больше. Зрачки чуть ли не вылезли за границу карего цвета.

– Э… Он выглядел…

Хуго сказал «он». Кнарк был мужчиной, а значит, не я собирала тут дань три недели назад.

– Спасибо, Хуго! Теперь мне пора.

Ничего не поняв, напуганный бородач наблюдал, как я накинула плащ, подхватила седло и направилась к выходу.

– Последний вопрос. – у двери обернулась я. – Кто продаст мне лошадь?

Ему до сих пор было сложно связывать слова, поэтому Хуго просто указал пальцем в правую сторону и еле выдавил:

– Предпоследний дом. Старик Тургас.

И услышав это имя, я вышла из Трактира.

Начиналась пурга. Снежинки закручивались в маленькие вихри, а те затягивались в приличную метель. Значит, скоро потеплеет, и мой будущий конь не замерзнет насмерть.

Старик Тургас оказался ворчливым скупердяем. Пока я молча доставала золотой из мешочка, он раз двадцать сказал, что никакую лошадь мне не продаст. Разок обозвал оборванкой – не знаю, по каким отличиям я походила на оборванку – и трижды угрожал прирезать меня прям в конюшне.

Стоило старикашке узреть блеск золота…

Из деревни Рокша я выехала верхом на лучшей лошади из всех имеющихся. Вороной красавец быстро принял новую хозяйку и послушно следовал моим движениям.

Вместе с лакомствами для лошади, я так же получила солидный кусок вяленой говядины и новую черную накидку с медвежьим мехом. Мне она была без надобности, но старик Тургас разве что свою душу мне не продал за золотой. Пытался впихнуть в мои руки все, что ему попадалось на глаза. В итоге, взяв со старика слово, что прежний плащ он отнесет Ясналии, я согласилась на новый.

Пурга усиливалась. Липкий снег сбивался в юркие ураганы и рассыпался поверх сугробов как пена. Ноги лошади утопали в снегу по голень – мы двигались медленно, но конь не противился дикой дороге.

Солнце село. Лес погрузился во мрак. Но как это может остановить того, кто видит в темноте и настойчиво намерен, как можно скорей, попасть в Таццен?

Это место прозвали Городом Мудрости. Так Вейж рассказал. И в Таццене, в главном его храме Харсток, хранились портреты всех правителей Баата. До Беспросветной войны Харсток был главной защитой горожан. Этот замок имел самостоятельную оборону и мог годами выдерживать осаду врагов. После войны, за ненадобностью замка, в котором нет ни одного рыцаря, его превратили в кладезь самого ценного, что осталось в мире: книг, монументов и других произведений искусства, древних рукописей и портретов всех королей, когда либо правящих Нефритовой империей.

Мне было необходимо взглянуть на один из них. Ведь я как-то связана с человеком, изображенным на нем.

С большим удовольствием стянув очки, я и мой новый спутник скрылись вместе с вьюгой под покровом ночи.

– Ты из Эбиса шоль? – спросила толстая хозяйка таверны под названием «Цветущая Липа».