Шантаж - стр. 5
– Мощность поднимай! – решительно скомандовал тот.
От напряжения в воздухе Константин ощутил покалывание и вкус железа на кончике языка. Он хотел было возразить, но опоздал: Ломоухов мгновенно перевел регуляторы к отметке максимальной мощности. Плотность сполохов извилистых молний увеличилась в разы и почти полностью заполнила пространство вокруг: образовалась ослепительно белая стрекочущая сфера, которая колебалась от напряжения. Толстый кабель аттрактора, поданный на накопитель батареи, натянулся от стресса и сухо потрескивал. Верх мачты накалился докрасна от неимоверно высоких температур. Приборы показывали стабильную подзарядку накопителей.
– Работает! – закричал Ломоухов, сияя от радости.
Арсений Филиппович одобрительно похлопал Ломоухова по плечу тяжелой ладонью.
– Ну, все! Выключай! – приказал довольный куратор.
Ломоухов поправил шлем и попытался перевести рубильник на отключение, но рычаг выключателя не поддался. Он попробовал переместить второй, однако тот настолько разогрелся, что его заклинило. Ученый вцепился обеими руками в рукоятку, запыхтел, как паровоз, но это не дало никакого результата. Между тем катушки разогнались до бешеной скорости. Мачту колыхало из стороны в сторону. Электрическая сфера увеличилась до колоссальных размеров. Видя нависшую угрозу, трое экспериментаторов бросились дружно в шесть рук тащить ручку выключателя с такой силой, что она не выдержала и обломилась, Арсений Филиппович по инерции кубарем покатился назад. Ломоухов, пребывая в шоковом состоянии, поздно вспомнил об аварийной кнопке. Он сдернул с нее защитный кожух и уже занес палец, чтобы нажать, но тумблер, к его ужасу, оплавился. Далее произошло то, что предполагал Константин до проведения опыта, но не посмел выразить вслух. Катушка сорвалась с мачты и с невероятной скоростью ударила в чердачное строение, разгромив кирпичную кладку в мелкую крошку. От ударной волны всех троих разбросало по крыше в разные стороны. Зеркальные рефлекторы обратились в раскаленный пепел от воздействия адского жара. Из затухающей шаровой молнии вырвался ослепительно-белый луч и по касательной задел Константина. Его встряхнуло от мощного разряда, соболья шуба на нем вспыхнула, как тополиный пух. К счастью, рядом оказался Ломоухов, изрядно помятый, но он кое-как помог закидать снегом и сбросить пылающую одежду. В ту же секунду вторая катушка аттрактора пронеслась кометой в ином направлении. Она перелетела улицу и угодила в балкон дома напротив, который осыпался вместе с частью гранитного фасада. Лошади проезжающих экипажей испугались и с диким ржанием разбежались в разные стороны, сбивая прохожих. Толпа любопытствующих зевак скопилась возле входа в дом Победова. Задирая головы и отчаянно жестикулируя, испуганные горожане прижимались от страха к озадаченному жандарму, требуя навести порядок в городе.
По ту сторону маски.
Из троицы Ломоухов пострадал менее всех, отделавшись мимолетным испугом, однако он претерпел от Арсения Филипповича крепкую оплеуху и заслуженный нагоняй. Сам Арсений Филиппович получил несколько незначительных ушибов и изорванный подол персидского халата, брат же его некоторое время пребывал без сознания от непостижимого удара молнией и более весомых увечий. Обожженные брови из-под каски и алый ожог на лице придавали ему вид бывалого пожарного. Призванный лекарь заверил, что все обойдется, но требуется постельный режим для общего успокоения. Ни о какой работе в банке и речи быть не могло. Далее последовало справедливое разбирательство с полковником жандармерии и владельцем разбитого балкона, на что виновник поклялся более не проводить подобных опытов и возместить ущерб пострадавшему с выплатой крупного штрафа. В тот же день Арсений Филиппович отправил горе-практика Ломоухова в ссылку на свои золотые прииски под Тобольском помощником горного инженера, что не снимало с него обязанности по совершенствованию механизма под бдительным присмотром управляющего. Однако этому не было суждено сбыться, так как академик впал в глубокую депрессию и крепко запил. По настоятельному убеждению, Константина оставили на излечение в доме Арсения, о чем Анастасия Михайловна была тотчас же уведомлена. В последующие дни княжна ни на шаг не отходила от него, проявляя чрезмерную заботу, и выказала суровый реприманд Арсению Филипповичу, порицая его ребяческие проделки.