Шальная магия. Здесь - стр. 21

Однако Альбина не успела.

Всё же не стоило рассчитывать на свои ноги, а нужно было брать извозчика: как они ни спешили, возвращаясь, а на ужин всё одно опоздали. Да и успели только потому, что ради них его задержали, чем вызвали недовольство других постояльцев. И хоть задержка была в каких-то десять минут, которых Альбине и Фёкле Фроловне едва хватило, чтобы впопыхах переодеться и вымыть руки, недовольство ощущалось так, словно ужин не задержали, а вовсе отменили.

Впрочем, Альбина рассчитывала, что они с матушкой обсудят всё потом, когда останутся одни в своей комнате, и обстоятельно обдумают ситуацию. А во время еды или вовсе ночью сами собой появятся пара-тройка годных идей. Но матушка по простоте душевной сразу же вывалила горести на людей, которые не имели ни капли сочувствия, а Альбина теперь не знала, куда деть глаза и как остановить разговорившуюся родительницу.

Хозяйка пансиона совсем не смутилась вопросом, а будто даже наполнилась гордостью – тут Альбина клясться не стала бы, как и утверждать наверняка, просто так уж показалось, — и, чуть приподняв свои суровые брови, сказала с солидностью:

— Мадам Ромашканд, как вы верно заметили, весьма хороша. Весьма, — для пущей убедительности повторила хозяйка пансиона, однако в повторе этом проскальзывало что-то такое, что напоминало то ли вопрос, то ли сомнение в этой самой хорошести. – Да только хороший учитель танцев не редкость в столице.

Альбина молча согласилась. Вот только что это давало? И будто отвечая на этот вопрос, хозяйка пансиона продолжила, чуть сдвинув брови, отчего они состроили на лице ещё более суровое выражение:

— Мои постояльцы, кто не попадал к Ромашканд, легко находили других учителей. И по танцам так же, — пожала круглым, объемным плечом, будто удивлялась недогадливости купеческой вдовы.

А Фёкла Фроловна подняла на неё просветлевшее лицо и воскликнула, едва не выронив изо рта непроглоченный кусок:

— Матушка, добродетельница вы наша! – и приподнялась, чтобы… нет, не выйти, выскочить из-за стола и то ли броситься на шею, то ли заключить в благодарные объятия «благодетельницу».

Альбина внутренне сжалась, готовясь к очередной порции неловкости, закусила губу и низко опустила голову. Однако Провидение было нынче на её стороне, и родительница запуталась в скатерти, которая низко свисала со стола, смешиваясь со складками пышного её платья. Фёкла Фроловна притушила свой порыв ради сохранения сервировки. И посуда, дернувшись за скатертью, чуть звякнула, но всё же устояла к радости как хозяйки пансиона, так и Альбины. Пожилая вдова всё же была хоть и благодарна, но достаточно благоразумна, чтобы не бить хозяйские сервизы.

— Не стоит благодарности! – быстро выставила руку вперёд хозяйка пансиона, то ли в самом деле не считая себя такой уж благодетельницей, то ли – что более вероятно – опасаясь за сервиз, надо полагать не дешевый, коль уж на двенадцать персон. И поспешно добавила: – Я помню несколько адресов и дам вам рекомендации. После ужина.

У Фёклы Фроловны, оставшейся сидеть над тарелкой остывающей каши, по щеке скатилась слеза умиления, которую все старательно не заметили. Хозяйка вот заторопилась повернуться к служанке, чтобы отдать очередное распоряжение – большой чайник остыл и срочно требовал разогрева, усатый господин с задумчивым видом смотрел на потолок и медленно жевал, а матушка Риммы, как и прежде, был полностью сосредоточена на еде. Что делала сама Римма, Альбина со своего места не видела, но надеялась, что витала в мечтах о бале и кавалерах.