Сезон страсти - стр. 9
Однако родители Кейт были иного мнения.
– Ты с ума сошла, Кейтлин? – Отец наконец перестал расхаживать взад-вперед по комнате, остановился у камина и смерил дочь взглядом, в котором читались злость и недоумение. – Бросишь колледж, и что дальше? Будешь жить с ним? Рожать незаконных детей? Хорошо еще, если от него же, а то футболисты все делают командой.
Глаза отца метали молнии; он уже не стеснялся в выражениях, и Кейт заметила, как напрягся Том.
– Папа, о чем ты говоришь? Никого рожать я пока не собираюсь. – Ее голос дрожал.
– Нет? Уверена? А что ты собираешься делать? Какую жалкую, убогую, никчемную жизнь ты хочешь прожить? На что ты нацелена? Сидеть в барах и смотреть по телевизору футбол, а по вторникам ходить в боулинг?
– Господи, папа, я всего лишь сказала, что люблю Тома и хочу сделать перерыв в учебе. Как ты можешь…
– Очень просто! Ты сама не ведаешь, что творишь, – презрительно сказал он. Мать, неподвижно сидевшая в кресле, всем своим видом выражала безмолвное согласие.
– Можно сказать пару слов, сэр? – Том впервые подал голос. Он пришел, только чтобы поддержать Кейт, потому что знал – ей предстоит непростой разговор с родителями, в который он не собирался вмешиваться. Но отец девушки перешел все границы, и больше того – был явно в восторге от своего поведения. Это читалось в его глазах. Том повернулся к нему, желая все спокойно обсудить. – Мне кажется, у вас сложилось неправильное представление о моем образе жизни. Да, конечно, я не юрист и не биржевой брокер; труд футболиста нельзя назвать интеллектуальным, но такова моя работа, отнимающая все силы и по-своему непростая. Футболисты – такие же люди, как все. Хорошие и плохие, умные и не очень. И потом, Кейт необязательно общаться с моей командой. Я веду очень тихую, спокойную жизнь, и вряд ли вы будете против…
– Я против вашего присутствия в жизни моей дочери, мистер Харпер, – зло оборвал Тома отец Кейт. – Это очевидно. А что касается тебя, Кейтлин, если ты посмеешь так с нами поступить, связаться с этим человеком, бросить учебу, то все с тобой ясно, и я больше не хочу видеть тебя в моем доме. Можешь собирать свои вещи и отправляться, куда считаешь нужным. Я не буду больше иметь с тобой никаких дел и матери запрещаю.
Кейт подняла на него полные слез глаза. В них плескались боль и гнев.
– Ты поняла?
Она отвела взгляд.
– Может, еще раз подумаешь?
– Нет, я все решила. – Кейт наконец собралась с духом. – Вы поступаете неправильно и очень… очень подло. – Она с трудом подавила всхлип.
– Вот как? Если ты думаешь, что я восемнадцать лет только и ждал этой минуты, только и мечтал выгнать из дома родную дочь, единственного ребенка, ты сильно ошибаешься. Мы с матерью все для тебя делали. Мы хотели сделать тебя счастливой, учили тебя всему, что знали и умели, не жалели ни сил, ни средств, а ты так с нами поступила. Значит, восемнадцать лет мы не знали, с кем живем, значит, мы воспитали предательницу. Все равно что вырастили не свою дочь, а чью-то чужую.
Том слушал, и его ужас все возрастал, но внезапно он понял – они правы. Теперь она им чужая. Теперь она – только его. И он будет еще больше любить ее и еще трепетнее о ней заботиться. Какие же они уроды!
– Ты больше нам не дочь, Кейтлин. Наша дочь никогда бы так не поступила.