Сезон страсти - стр. 10
Последние слова отец произнес с нарочитой торжественностью, и из сжатого горла Кейт вырвался нервный, истерический смех:
– А как я поступила? Бросила колледж? Ты знаешь, сколько студентов бросают его из года в год?
– Не прикидывайся, мы оба понимаем, в чем дело. – Он свирепо взглянул на Тома. – Ты сама испачкалась в этой грязи, ты осознанно продолжаешь туда лезть, и не имеет уже никакого значения, бросила ты колледж или нет. Колледж – только часть целого. Речь о твоем отношении к жизни, твоих целях, твоих амбициях. Ты совершила из ряда вон выходящий поступок, Кейтлин, и больше нас ничто не связывает. Я закончил. Теперь, – он перевел взгляд с дочери на жену, – собирай свои вещи, и побыстрее. Мать и так устала.
По виду матери трудно было сказать, устала она или в ужасе от всего происходящего; она так и сидела в кресле, безразлично глядя на дочь. Ее тусклые глаза ничего не выражали. Том решил, что она в ступоре. Наконец она поднялась и все с тем же безучастным видом открыла дверь комнаты, до этого плотно запертую, чтобы служанка не смогла подслушать разговор. Стоя в дверном проеме, она повернулась и посмотрела на Кейт, которая тяжело и медленно поднималась со стула.
– Я подожду, пока ты будешь собираться, Кейт. Мне нужно видеть, что ты с собой возьмешь.
– Зачем? Ты боишься, что я заберу серебро? – Кейт ошеломленно взглянула на мать.
– Это у тебя не выйдет, оно закрыто. – Она выскользнула из комнаты, Кейт двинулась было следом, но внезапно остановилась и посмотрела на Тома, затем на отца, на лице которого было написано глубокое отвращение.
– Забудьте об этом.
– О чем забыть? – Отец, казалось, только теперь осознал потерю.
– Ничего мне от вас не надо. Я ухожу. Можете забрать все мои вещи.
– Как мило с твоей стороны.
И, не говоря ни слова, Кейт вышла из комнаты. Мать ждала в зале, сурово и плотно сжав губы.
– Собралась?
– Я ничего не взяла, мама. У меня все есть.
Больше никто не произнес ни звука, пока в дверях Кейт не повернулась к родителям и, посмотрев на них в последний раз, не сказала одно-единственное слово:
– Прощайте.
И тут же ринулась к Тому, который крепко и нежно обнял ее за плечи. Ему хотелось сейчас только одного – вернуться, убить ее отца и потрясти мать из стороны в сторону, пока зубы не застучат. Господи, да что же это за люди такие? Из чего они сделаны? Как можно так обращаться с единственным ребенком? Он вспомнил свою мать, чуткую и любящую, и к горлу подступили слезы, но Том сдержал их, вспомнив, через что сейчас прошла Кейт. Он прижал ее к себе и, пока они шли к его машине, всю дорогу сжимал в объятиях, сильно-сильно, чтобы его руки, сердце и тепло тела сказали ей то, что бессильны были выразить слова. Больше он не позволит ей пережить подобный ужас.
– Все хорошо, малышка. Все в порядке, красавица моя, и я тебя люблю…
Но она не плакала, нет. Только чуть дрожала в его руках, и когда подняла на него глаза, то взгляд их был слишком серьезен; однако она выдавила из себя улыбку:
– Прости, что тебе пришлось такое увидеть, Том.
– Прости, что тебе пришлось такое пережить.
Она едва заметно кивнула и выскользнула из его объятий. Он открыл ей дверцу машины и сам забрался следом.
– Ну что ж, – сказала она тихо, когда он сел рядом с ней. – Вот мы и остались одни. Отец сказал, что больше знать меня не хочет. Что я предательница. – Она глубоко вздохнула. Кого она предала, полюбив Тома, бросив колледж? Учеба в Стэнфорде – одна из семейных традиций. А еще – брак по расчету. Случки – брезгливо сказал отец, узнав о ее отношениях с «ничтожеством», сыном шахтера. Она забыла, кто она такая, кто ее родители, бабушки и дедушки… забыла, как нужно жить, какие выбирать колледжи, клубы, мужей и жен. Ее мать – президент юношеской лиги, отец – глава юридической фирмы. Но Кейт выбрала Тома и, потрясенная, сидит рядом с ним. Он обеспокоенно посмотрел на нее.