Сезон нежных чувств - стр. 17
– Ну уж! – попытался сопротивляться сын проректора Тычинкин.
– А вы слушайте, слушайте старика, вам этого никто больше не скажет. Я есмь сильнейший тополог за Уральским хребтом, да будет вам известно! И говорю прямо: если нет блеска, работать надо! А то оканчивают университет с красными дипломами, в аспирантуру поступают, а простейших вещей не знают и не понимают! – при этом Пахлеаниди воззрил на свою аспирантку, и та сделалась ещё тоньше, таких на стул с десяток уже войдет. – Да-с, милейшая, к вам обращаюсь непосредственно, просто нонсенс какой-то вы мне в отчете представили! Второкурсник такого не напишет, чего вы напридумывали!
– Не обращай внимания, – вдруг тихо, но отчётливо произнес аспирант, – у него опять язва разыгралась.
– Да, язва! – вскричал Пахлеаниди. – А кто не заработает язву, имея таких учеников? Позвольте мне тут молчать и слушать, когда с вами руководитель разговаривает!
Женщина в маске строчила по страницам невесть что. Аспирантка поднялась и молча выбралась из аудитории вон. За ней подскочил было аспирант, рука его с вытянутыми пальцами устремилась вослед исчезнувшей, но он нашёл в себе силы опуститься на прежнее место.
– Что же вы не уходите? – озорно подмигнул Пахлеаниди. – Идите, успокойте девушку. Боже, какой детский сад, с кем приходится работать!
Аспирант схватился за голову, пытаясь причесать хохол, но тот вырывался из рук и стоял непоколебимо.
– Ну… это уж я совсем не знаю что, – сказал молодой человек. – …Это как бы совсем вне рамок, – и вылетел следом из старинной аудитории с геологическими образцами прошлых эпох.
– Да. Точно, – профессор схватил список группы, по которому проводил перекличку в начале лекции, и назвал первую попавшуюся фамилию:
– Глузман.
Тот скучно посмотрел по сторонам, запустил пальцы в кучерявую шевелюру, встал:
– Да?
– Что да?
– А что Глузман?
– Дайте мне определение топологического многообразия!
– Локально евклидово пространство называется топологическим многообразием, если оно хаусдорфово и обладает счётной базой.
– Хорошо. Тогда, товарищ Глузман, знаете что? Ах, нет, пожалуй, не то, ещё нет, это же тривиально, свойства какие-нибудь назовите.
Глузман потоптался, наклонил голову, прочёл ещё две строки из книжки, лежащей на столе:
– Многообразия локально компактны – это раз, и еще метризуемы. – Он вопросительно посмотрел в сторону расклеившегося по непогоде профессора.
– Хорошо, Глузман, значит так, я вас попрошу сходить немедленно в коридор и… пригласить тех молодых людей, что нас покинули… вернуться обратно. По моей личной просьбе. Да-с. И вот ещё что… попросите у них прощения, если не пойдут. Вам всё ясно?
Глузман пожал плечами.
– Почему нет?
Тихими маленькими шажками аспиранты пробежали на своё место. Разглаживая непокорную прическу и смеясь веснушчатым лицом, Глузман продефилировал на своё. Лекция продолжилась. За окном ветер нёс снег, женщина в маске смотрела прямо в стену и отчего-то не писала. «Какая препротивная эта наука – топология, – размышлял Юрик. – Вот уж никогда бы, ни за какие коврижки с ней не связался».
Вечером в коридоре общежития третьекурсник снова нашёл его. Вырос прямо из-под земли и вернул паспорт в целости и сохранности. Напрасно Юрик переживал, как бы ему подлянку не устроили. Вернул документ. Но лицо третьекурсника теперь растерянное и просительное: