Сезон крови - стр. 12

Он взял фотографию и рассматривал ее несколько секунд, потом отрицательно покачал головой.

Рик отыскал среди одежды старый кассетный плеер и пачку кассет.

– Кто-нибудь это возьмет?

– Это уже слишком мрачно, – со вздохом сказал Дональд.

– Да уж. Рик, пожалуйста, давай уже уедем отсюда. Я чувствую себя стервятником, обшаривающим труп в поисках последних клочков плоти.

Рик отложил кассеты и начал засовывать остальные вещи в сумку, и тут из прочего хлама выпал небольшой предмет. Мы все проследили за тем, как он – блокнот-ежедневник в потертом нейлоновом чехле – бесшумно прокатился по матрасу и замер. Рик взял его в руки и тут же обнаружил, что чехол застегнут на молнию – стоило ее расстегнуть, и из-под обложки выпало несколько бумаг и мелочей.

– Надо же, забито под завязку.

– Наверное, какие-то бумаги с работы, – предположил я.

Рик улыбнулся, что показалось мне непристойным в этой комнате. Но я тут же понял, что его внимание привлекла выпавшая из ежедневника коллекционная карточка в пластиковом чехле. Он подобрал ее и какое-то время разглядывал, потом объявил:

– Дебютка[1] Бобби Орра[2]. Странно, что этот засранец Сэмми не прибрал ее и не продал. Должно быть, проглядел.

Рик затолкал бумаги обратно в ежедневник и застегнул чехол, но его взгляд оставался прикованным к карточке. Впервые в его глазах появилось что-то необычное.

– Слушайте, вы не против, если я возьму ее себе?

Прежде чем я успел ответить, Дональд положил руку Рику на плечо и сказал:

– Уверен, что Бернард был бы этому рад.

Рик кивнул, не переставая улыбаться.

– Определенно, – согласился я. – И давайте уже поедем, а?

Рик сунул карточку в карман, Дональд взял фотографии. Только тогда я сообразил, что у меня ничего нет, схватил ежедневник, сунул его под мышку и пояснил, что потом гляну повнимательнее, что там есть.

В каком-то смысле, уходя из подвала, мы впервые прощались с Бернардом. Ни у кого из нас до сих пор не было возможности сделать это лично, и мы молча замерли у лестницы, окидывая взглядом все, даже балку, на которой он висел. До нас дошла окончательность произошедшего, и впервые возникло ощущение, что все кончено, как будто Бернард по-настоящему умер только теперь, и пришло время тихо оплакать и обдумать его смерть, обратиться к добрым воспоминаниям и попрощаться.

Мы примирились с этим ужасным тесным подвальчиком, каждый по-своему, и поднялись наверх. Но тьма, которая так часто предстает живым существом, пошла следом.

Она с нами еще не закончила.

Обратно в Поттерс-Коув мы ехали почти в полном молчании, что, наверное, было к лучшему. Дождь все лил с темных небес, и мы вместе погрузились каждый в свои мысли. Я думал, не заговорить ли о том, что Бернард врал о своей службе в морской пехоте, но в тот момент это ничего бы не дало, так что я отодвинул от себя и кошмар, и сомнения и обратился к более приятным воспоминаниям.

Не успел я опомниться, как мы снова оказались на парковке у кафе.

Рик припарковал автомобиль, но оставил включенными двигатель и дворники.

– Мне надо добраться до дома и немного поспать.

– Мне тоже, – негромко сказал Дональд.

Я верил Рику, но знал, что Дональд сначала зайдет в бар или какой-нибудь магазин и проведет какое-то время с бутылкой. Скажи он об этом прямо, я бы к нему присоединился, но, так как он промолчал, я сунул ежедневник Бернарда под куртку и приготовился к броску до собственной машины.