Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве - стр. 18

. Через два месяца он прислал экземпляр «Livsspørgsmaal» с посвящением «Графу Льву Николаевичу Толстому в знак глубокой преданности от переводчика. С. Петербург 28 апреля 1888»83. На всяких случай перевод отправлялся не почтой, а через доброго друга Толстого Павла Бирюкова. В прилагаемом письме Ганзен рассказывал, как в Дании приняли «Livsspørgsmaal». Содержание книги вызвало даже больший интерес, чем большие романы Толстого! Фрагмент «Исповеди» представлялся образцом автобиографического текста. И если некоторым читателям было трудно принять радикальные идеи из «Так что же нам делать?», то реакция на небольшие народные рассказы была единодушной. Подобных текстов в мировой литературе раньше не было, и ни одна проповедь не смогла бы подействовать на читателя, независимо от его опыта и положения, с большей силой84.

Толстой не отреагировал и на этот раз. Лишь полтора года спустя он впервые упоминает в дневнике, что получил несколько переводов от какого-то Ганзена85. Видимо, речь шла о свежих публикациях – «Smaafortællinger» («Рассказы», 1899), куда входили три народных рассказа из антологий прошлого года «Gud er i Kjærlighed» («Где любовь, там и Бог», 1889) и «Om Livets Betydning: Betragtninger» («О смысле жизни: размышления», 1889). Последнюю книгу Ганзен подписал: «Глубокопочитаемому творцу Льву Николаевичу Толстому от переводчика. С. Петербург 18 ноября 1889»86. В России книга «О жизни» увидела свет в 1888 году, но сразу после выхода была запрещена, а тираж уничтожен. Первое полное издание на русском вышло лишь в 1891 году в Женеве. Русский текст Ганзен, видимо, получил от кого-то из друзей Толстого, возможно от Владимира Черткова. Датский перевод был сделан быстро. Английский перевод «Life» (Нью-Йорк, 1888; Лондон, 1889) вышел раньше, а французский, «De la Vie», – в тот же год, что и перевод Ганзена. Вышедший в Париже французский перевод, к слову, сделала супруга Толстого в сотрудничестве с двумя московскими французами-книготорговцами, братьями Альбертом и Феликсом Тастевен.

В январе 1890‐го Ганзен услышал о новой повести Толстого «Крейцерова соната» и порожденных ею бурных дискуссиях87. Разумеется, книгу нужно было представить на датском языке. Поскольку имело хождение множество копий сомнительной достоверности, Ганзен хотел перестраховаться и сделать перевод с авторской копии. Не напрямую, но ему удалось получить от Толстого обещание предоставить копию рукописи. Ганзен поблагодарил Толстого в письме, где также упомянул о том, что Чертков рекомендовал ему и другие свежие тексты – рассказ «Ходите в свете, пока есть свет» и «Краткое изложение Евангелия». Такие труды необходимы, полагал Ганзен. Каждый думает, что знает евангелия, но для них нужен толкователь, посредник масштаба Толстого, чтобы исправить все недоразумения и неверные трактовки. И поэтому: «слава богу, что Вы взяли за это святое дело!»88 Вместе с переводом Ганзен отправил свой перевод датской рецензии на «I kamp for Lykken», которая подтверждала положительное отношение к Толстому со стороны датской прессы89.

В Ясной Поляне Мария внесла последние правки отца в экземпляр «Крейцеровой сонаты» и отправила рукопись Черткову, который в свою очередь передал ее «милому Ганзену» (так датчанина теперь называл Толстой)