Северное сияние - стр. 7

– Тогда с чего бы нам понадобился шеф полиции?

– Не пугай его, Хопп. Номер достаточно просторный, Игнейшус?

– Зовите меня Нейт. Да, спасибо. Все отлично.

– Подкрепись и отдохни как следует, – посоветовала Хопп. – Как придешь в себя – звони. Завтра после обеда мы должны быть на собрании в мэрии, представим тебя общественности. А перед этим неплохо бы взглянуть на участок, познакомиться со своими замами и с Пич. И еще мы тебе звезду должны выдать.

– Звезду?

– Джесси хочет, чтобы у тебя непременно была шерифская звезда. Ступай, Чарлин. Дай человеку отдохнуть.

– Если что-нибудь понадобится – позвони вниз. – Чарлин одарила его многообещающей улыбкой. – Что бы ни было…

У нее за спиной Хопп закатила глаза. Чтобы избавить вновь прибывшего от чрезмерного внимания Чарлин, она взяла ее за локоть и подтолкнула к двери. Обе вышли, закрыв за собой дверь.

До Нейта долетел недовольный голос Чарлин:

– Что на тебя нашло, Хопп? Я всего лишь проявила любезность.

– Любезность хозяйки гостиницы и любезность шлюхи – не одно и то же. Когда-нибудь до тебя это дойдет.

Дождавшись, когда голоса и шаги стихнут, Нейт заперся на ключ. Потом снял куртку, точнее, сбросил ее на пол, стащил вязаную шапочку и швырнул следом. Шарф полетел туда же. Расстегнул утепленный жилет и отправил поверх кучи.

Оставшись в рубашке и штанах (правда, поверх специального термобелья), он принялся за суп, но за стол не сел, а с тарелкой и ложкой в руках расположился у темного окна.

Половина четвертого дня, если верить часам на тумбочке. А уже темно, как ночью. Он хлебал уху и смотрел в окно. На улице горели фонари, высвечивая контуры строений. Повсюду были рождественские гирлянды, на крышах домов – фигуры Санта-Клауса и северных оленей.

А вот людей не было. Жизнь замерла. Движения никакого.

Он машинально жевал еду, от усталости даже не ощущая вкуса.

«Не город, а кинопавильон», – подумалось ему опять. Это не дома, а фальшивые фасады, а люди внизу – не более чем горстка призраков.

Может, это только причудливая галлюцинация? Порождение его депрессии, горя, злобы – гадкого клубка эмоций, толкнувшего его в эту Тмутаракань?

Завтра он проснется у себя в квартире, в Балтиморе, и постарается собраться с силами, чтобы прожить еще один день.

Он взял в руки сандвич и стал жевать, все так же стоя у окна и глядя на безлюдный черно-белый мир с нелепой на этом фоне праздничной иллюминацией.

Может, ему суждено тоже войти в этот мир? И стать персонажем мистической пьесы. А потом его силуэт станет постепенно чернеть и размываться, как заключительные кадры старого кино. И все будет кончено.

Он стоял и думал о том, что все может в любой момент оборваться. Отчасти ему этого даже хотелось.

Но тут в его поле зрения возникла фигура. Она была в красном и от этого выглядела ярко и вызывающе, словно появилась на бесцветном полотне, придав ему некое подобие движения.

Это движение было резким и отчетливым. Жизнь, полная смысла; движения, подчиняющиеся конкретной цели. Быстрые, уверенные шаги на белом фоне, оставляющие на снегу глубокие следы.

Мужчина это или женщина, а может, ребенок, разобрать он не мог, но что-то в этих ярких красках, в этой уверенной походке привлекло его внимание, заинтересовало.

Словно почувствовав на себе взгляд, человек остановился и посмотрел на окна.