Серый ангел - стр. 7
Вот только нельзя мне. Да, я – чужак, но для этих, а не для России. А в ней ещё Марков и Шапошников, Каппель и Дроздовский, Слащёв и Деникин. Да разве одни вояки?! А Виленкин с братьями Солоневичами, Шавельский с отцом Питиримом, крестьянин Миленин и старый казак Мамай, не говоря о прочих, поверивших?
И для Лаймы с Людмилой эта страна тоже родная. А Осипенко за неё вообще жизнь отдал. И маленький корнет. И Коссиковский с Бояринцевым и Безобразовым, и прочие офицеры конвоя, земля им пухом. А сколько наших солдат на пути в Москву погибло, мир их праху?
Опять же детушки малые у меня на руках, которые в изгоях пребывают. С ними как быть? Случись что и после очередного мятежа или переворота – неважно – им первым достанется. По полной программе. Да, невиновным, так что с того? Наказывать-то станут кого попало, кто под руку первым подвернётся, ибо русский бунт и впрямь бессмысленный. И в живых сестричкам с братцем не бывать, поскольку бунт вдобавок ещё и беспощадный.
Словом, собирай, Виталька, остатки сил воедино, ибо труба зовёт. Причем выезжай немедленно, ибо имя старшей сестры Алексея в качестве подписи означало, чтобы я бросал всё и срочно возвращался в Москву. В литерном, то бишь без остановок.
Тем не менее теплилась в моей душе надежда, что Виленкин попросту перестраховался, так подписавшись. Как знать, вдруг возникшие вопросы лишь кажутся неразрешимыми, а на самом деле для меня, вооруженного кое-какими знаниями XXI века, пусть и не пустяковые, но вполне решаемые.
Тем более ухудшилась-то ситуация в Царицыне, то бишь в Регентском совете, а там у меня большинство. Разве с братьями Константиновичами отношения испорчены, но прочие-то никуда не делись.
Получалось, друг Абрамыч точно перестраховался. С этой уверенностью я и катил в Москву. Но увы…
Глава 1
Делёж чужого пирога
Вроде бы недолго Голицын отсутствовал, но сколь много перемен произошло за это время в столице…
Убедился в том Виталий ещё до въезда в неё. На последнем полустанке перед Москвой литерный, в котором он ехал, неожиданно остановился и в вагон зашёл Герарди. Позади Виленкин.
Они-то и рассказали Голицыну о произошедших переменах. И в первую очередь о глобальных изменениях в составе Регентского совета, куда разом включили аж пятерых Романовых. Причём все пятеро – апапá, как выразился Виленкин, то бишь дедушки Алексея: Николай Николаевич с братом Петром, Кирилл Владимирович с братом Борисом и Александр Михайлович.
Кроме того, в Совет включили ещё четверых: графа Татищева, князя Долгорукого, однофамильца Виталия князя Голицына и графа Коковцева, прибывшего вместе с частью Романовых из Кисловодска.
Получалось, теперь при возникновении разногласий любой вопрос будет решён в пользу великих князей, за которыми отныне большинство голосов. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, на чью сторону встанут ещё четверо недавно избранных. Особенно двое из них, Татищев и Долгорукий, хорошо помнящих бесцеремонное поведение красного комиссара Остапа Бендера в Тобольске.
И чем вопрос серьёзнее, особенно если он связан с какими-либо реформами, например отменой старшинства в армии, тем больше шансов, что дедушки его провалят. Во-первых скажется консервативное мышление, а во-вторых… Ну, хотя бы в пику нахальному выскочке.