Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943 - стр. 27

– Корабль прямо по курсу! – сообщил вахтенный офицер.

– Стреляй в него, Хирзакер! – яростно выкрикнул Шульц.

– Цель по пеленгу 10 градусов, – выкрикнул Хирзакер, – пли!

На часах было 23.53.

– Право на борт!

Лодка начала менять курс, когда Шульц резко ушел с пути следования судна.

– Господин каплей,[5] – сообщил первый вахтенный офицер, – первое судно поражено торпедой. Тонет.

– И второе поражено в середину борта, господин каплей! – добавил второй вахтенный офицер.

– Наблюдайте, тонет ли и оно, – приказал Шульц.

До тех пор пока вахтенные не убедятся в том, что судно тонет, говорят только о его поражении торпедой.

– По правому борту корабль, очень близко!

– Право руля! – загремел голос Шульца.

Судно выглядело необычайно огромным, а его форштевень казался очень острым и угрожающим, когда лодка проходила с наветренной стороны по курсу, ведущему к столкновению.

– Бринкер, самый полный ход!

– Есть самый полный! – выкрикнул Бринкер, не находивший ничего особенного в том, что ему приказывают увеличить число оборотов вдвое против числа оборотов полного хода.

Волшебная рука механика придала лодке такую прыть, что она в последний момент смогла уйти от столкновения с транспортом, который прошел так близко от нее, что едва не врезался.

Конвой был охвачен панической суетой после атаки Шульца. Никто не мог сказать, находилась ли здесь одна субмарина или их было несколько, поскольку торпеды приходили со всех направлений.

– А вот смотрите, какой большой, господин каплей! – Хирзакер указал на корабль, находившийся прямо перед лодкой.

– Отлично, – ответил Шульц.

В 23.56 была выстрелена четвертая торпеда, покинувшая четвертую трубу торпедного носового аппарата. Она разрушила машинное отделение, после чего судно перевернулось и почти мгновенно затонуло.

«U-124» уже покинула поле сражения, оставив после себя следы огромных разрушений, когда пересекла курс внешней колонны конвоя.

Все присутствовавшие на мостике лодки смогли наконец свободно вздохнуть от пережитого и насладиться наступившим покоем. И вдруг их ослепил луч прожектора эсминца. Несколько мгновений командование лодки находилось в таком же замешательстве, в каком оказался злополучный транспорт, попавший в засаду в темноте ночи.

Эсминец яростно, как разъяренный бык, разбрасывающий глубинные бомбы направо и налево, уже находился в опасной близости от лодки. Для нее не оставалось иного выхода, как скрыться в глубине раньше, чем он врежется в них точно ангел мщения.

– Боевая тревога! – выкрикнул Шульц. – Срочное погружение!

Он впрыгнул в люк после вахтенных офицеров.

– Люк задраен! – крикнул он.

Бринкер кивнул с отсутствующим видом в ответ на это сообщение. В нарушение всех инструкций он, как говорится, уже успел передернуть затвор, когда услышал команду «Боевая тревога», не ожидая доклада о том, что лодка загерметизирована. И уже в тот момент, когда командир задраил входной люк и сообщил об этом Бринкеру, лодка находилась в состоянии срочного погружения, что сберегло драгоценные секунды.

Этот рискованный обычай, введенный в практику Бринкером, основывался на абсолютном доверии к действиям членов команды и полном исключении каких-либо ошибок с их стороны при совершении этих действий. Любая ошибка или упущение в герметизации прочного корпуса лодки перед погружением были чреваты опасностью ее затопления, а с учетом дифферентного угла погружения в этом случае уже не представлялось возможным вернуть ее к всплытию. По этой причине было строжайше запрещено совершать погружение до поступления всех сообщений о ее герметизации. И Бринкер поступал так всегда.