Серые волки, серое море. Боевой путь немецкой подводной лодки «U-124». 1941-1943 - стр. 22
Командир лодки отсутствовал. Не явились лейтенант Кунт и обер-лейтенант Бринкер. Из четырех офицеров на борту находился лишь лейтенант Хирзакер. Он носился по лодке, нервно выкрикивая совершенно ненужные команды томящейся от похмелья команде.
В половине восьмого кто-то высказал предположение, что командира просто забыли разбудить. Тут же за ним отправили посыльного, и через некоторое время Шульц появился на мостике. Он холодно обменялся военным приветствием с капитаном-инструктором и спустился вниз, не проронив ни слова.
Храня гордое молчание, он прошелся по отсекам, проверяя готовность команды. Конечно, с этой борющейся с похмельем командой и лишь с половиной офицерского состава лодка была не готова к выходу в море. Прохаживаясь по лодке, он громко и возмущенно выражал свое удивление тем, приходилось ли этому строгому поборнику порядка и дисциплины на мостике видеть хоть раз в своей жизни такую разболтанную, неорганизованную и вообще черт знает какую команду!
Команда же взирала на него с полным пониманием, когда он яростно посматривал то на одного, то на другого. Голос его звучал низко и отчетливо, с холодным и неприкрытым негодованием.
Вскоре после восьми на борту появился и Кунт, улыбаясь и не подозревая ничего плохого. Его дружелюбное приветствие было встречено холодным недоумением командира, и на мостике воцарилось гробовое молчание.
На лодке витала похоронная атмосфера. Люди говорили приглушенными голосами или помалкивали.
– Никаких следов господина Бринкера? – спросил Роде, входя в центральный пост.
– Никаких, – ответил Раудзис, – и совершенно ясно, что мы не можем в его отсутствие проводить ходовые испытания.
– А что поделывает старик?
– Он на мостике, поджидает Бринкера. Зол, как черт, – ответил боцман.
– Наверное, с такого же похмелья, как и мы, – прибавил Кессельхайм с выражением злорадного удовлетворения на лице.
Герман Касперс быстро взглянул наверх:
– Наш-то холоднее стали. Другой на его месте взорвался бы, как бомба.
– Ладно, не сыпьте соль на раны, – сказал Роде. – Он вряд ли выдержит так долго. Я так думаю, что когда он наконец взорвется, то это произойдет на мостике, а не в машинном отделении.
Он повернулся и пошел обратно.
– Дай нам знать, когда стармех соизволит явиться, чтобы вовремя убраться от беды!
Вскоре в доке замаячила чья-то фигура, направлявшаяся в сторону лодки. Это был Бринкер, одетый в гражданскую одежду, шедший беспечно и беззаботно.
Командир смотрел в его сторону остановившимся взглядом, не веря своим глазам. Хладнокровие его внезапно испарилось. Изрыгая проклятия, он вскочил и бросился по трапу на причал. Убегая, он не сказал ни слова, не отдал честь старшему по званию на мостике и прошагал мимо Бринкера, не замечая его присутствия.
Ходовые испытания были перенесены на следующий день, инцидент на этом исчерпан, никакой дисциплинарной грозы так и не последовало.
После объявления войны опознавательные номера на рубках подводных лодок Германии были тщательно закрашены, поскольку представляли определенный разведывательный интерес для противника. И каждой лодке было предоставлено право выбрать себе эмблему, изображаемую на том же месте, где раньше был номер. Эти эмблемы были очень индивидуальны, и некоторые из них стали знамениты.
Все хорошо знали изображение разъяренного быка, который был изображен Гюнтером Прином на рубке «U-47», когда она вернулась в базу после проникновения в английскую военно-морскую базу в Скапа-Флоу. Эту эмблему придумал старпом Энгельберт Эндрас, который впоследствии, командуя лодками «U-46» и «U-567», стал одним из лучших командиров подводного флота Германии, награжденным Рыцарским крестом с дубовыми листьями. Он, подобно Прину, прославился ослепительно успешными операциями против союзнических конвоев в Атлантике и в конце концов погиб.