Сергей Курёхин. Безумная механика русского рока - стр. 6
Дело в том, что в роду Курёхиных испокон века все увлекались коллекционированием. И самой главной страстью в семье было собирание домашней библиотеки. Мама Зинаида Леонтьевна работала преподавателем математики, а потом стала художником-оформителем. Рисовала портреты вождей, героев космонавтики, передовиков производства. Параллельно развила бурную просветительскую деятельность, сумев подписаться на все переиздания русской классики от Льва Толстого до Чехова, а затем – на десятки томов «Библиотеки всемирной литературы».
По утрам она выстаивала очередь в книжном магазине, отмечаясь в пресловутых «списках ожидания». В каком-то смысле это был вид спорта, и юный Курёхин не без азарта принимал участие в таких состязаниях. Показательно, что все эти книги Сергей скрупулезно читал, иногда по несколько раз. Листал их, как правило, с конца – не в силу непоследовательности характера, а исключительно из-за врожденного любопытства. Мол, что же там будет в финале?
Еще одно увлечение юного экспериментатора было связано с выращиванием кактусов. Этой странностью Курёхин заболел еще в Москве, когда у родителей завязалась переписка с кактусоводами по всей стране. Потом начался обмен бандеролями, участие в цветочных выставках, и постепенно евпаторийская квартира Курёхиных стала напоминать колюче-игольчатую оранжерею. В какой-то момент количество домашних кактусов достигло нескольких сотен особей. Их было целое поле, и они стояли буквально везде: на книжных полках и письменном столе, на кухне и в ванной комнате. Все подоконники в квартире были уставлены маленькими склянками, горшками, банками из-под консервов. И отовсюду произрастали кактусы: маленькие, средние и огромные.
Сережа знал о кактусах все: какие цветут, а какие дают только войлочную шапку. Особенно Курёхину нравилось скрещивать разные виды кактусов, даже те, которые скрещивать было противопоказано. Его радовало создание новых подвидов, которых не было на страницах толстых немецких энциклопедий, посвященных кактусоведению. И папа с мамой удивлялись, когда замечали, как из какого-нибудь эпифиллума начинал расти кактус-мутант, который, казалось, ни по каким законам природы существовать не мог.
Тем не менее Сергей был дисциплинированным исследователем. Он регулярно опрыскивал кактусы, специально подсвечивал их, а все свободное время ставил опыты. Он дожидался, пока родители лягут спать, и рьяно продолжал свои мистические эксперименты.
Юному Курёхину нравилось химичить, причем во всех проявлениях. Когда через несколько десятков лет общественно-политический деятель Сергей Анатольевич Курёхин будет в телевизионной программе рассуждать о наркотических свойствах мексиканских кактусов Lophophora Williamsi, у миллионов зрителей создастся неподдельное ощущение, что «человек с телеэкрана» знает, о чем говорит. В общем, это было недалеко от истины.
Позднее Сергей утверждал, что к середине 1970-х собрал крупнейшую коллекцию кактусов в Советском Союзе. Опираясь на собственные энциклопедические познания, Курёхин развил целую теорию «цветочной эволюции»: «Для меня, например, цефалий у кактуса – это проявление новой культуры, а концерт Аллы Пугачевой – нет».
И все-таки основным увлечением семьи Курёхиных была музыка. Младшая сестра Аля училась в музшколе по классу скрипки. Папа играл на гитаре и неплохо пел. Долгое время маленький Сергей засыпал под воспроизводимую отцом мелодию из кинофильма «Песня первой любви»: «Свет первых встреч не погас, ярче день ото дня, тепло твоих ясных глаз согревает меня».