Сергей Киров. Несбывшаяся надежда вождя - стр. 19
Групповой портрет социал-демократов, арестованных 2 февраля 1905 г. [РГАСПИ]
6. За стачку и восстание
Очевидно, что первый тюремный опыт должного впечатления на нашего героя не произвел и на взгляды никак не повлиял. Даже напротив. Костриков ощущал себя героем, по крайней мере в кругу единомышленников, смотревших на него с куда большим почтением, чем до ареста. Впрочем, у Сергея имелся и другой мотив вести себя героически. Вскоре после перехода в кружок Крамольникова «повышенного типа» он приметил среди «гостей», приходивших на занятия или собрания, двух девушек. Обе учились на врачей и хорошо знали «Гришу». Года за два или за три до появления Кострикова в Томске они помогали социал-демократам Сибирского союза распространять литературу, прокламации и поддерживать связь со студентами университета и института. Одну звали Фрейда Суссер, другую – Надя Блюмберг[34]. Кострикову понравилась вторая. Отчасти, чтобы обратить на себя её внимание, Сергей так активно, порой безрассудно спешил бороться со старым, «прогнившим» режимом…
И, разумеется, выйдя из тюрьмы, он принялся «за старое» – за агитацию рабочих в кружках и содействие работе подпольной типографии, созданной в конце 1904 года. Сергей ещё в Уржуме попробовал тиражировать листовки. На каникулах, приехав из Казани, в паре с Самарцевым соорудил собственный гектограф. В единственной городской аптеке раздобыл нужные препараты. Самарцев принес с кухни небольшой противень. В баньке «сварили в ковше массу и вылили её в противень». Затем у ссыльных заимствовали номер «Искры», «помятый, вшестеро сложенный». Из него крупными, печатными буквами переписали статью «по крестьянскому вопросу», подчеркнутую красным карандашом. Листок размножили на спрятанном в баньке гектографе, а тираж рассовали по карманам и за пазуху. После полуночи пошли на Базарную площадь. То была ночь на субботу, главный торговый день для окрестных крестьян. Среди телег и спящих тут же мужиков юные конспираторы раскидали большую часть листовок, остаток – на Малмыжском тракте. Сергей все повторял: «Нужно все разбросать! Нужно разбросать все!» Пока не разбросали, домой не вернулись. А вернулись окольным путем, опасаясь попасть кому-нибудь на глаза, особенно полицейскому…[35]
Сергей Костриков и Александр Самарцев, 1904 г. [РГАСПИ]
Так Сергей Костриков приобрел первый опыт подпольной печатной работы. Дело увлекательное, но рискованное. Оттого продолжить осваивать типографское дело смог лишь в Томске, когда попал в кружок «повышенного типа» из рабочих типографий. По словам Крамольникова, начал Сергей с небезобидных рейдов по городским печатным предприятиям. А их в Томске насчитывалось около десяти. «Озорник» систематически отсыпал оттуда шрифты для «друкарни» Сибирского союза. Почему вожди доверили это ему, а не самим печатникам, тому же Кононову? Сам он едва ли задумывался. Поручение важное, нужное. Надо выполнять. В конце концов именно его чуть ли не сразу назначили главным группы, «которая занималась печатанием нелегальной литературы на мимеографе и гектографе». И кому, как не руководителю сей группы, обеспечивать всем необходимым и печатный стан комитета! Кроме того, об «экспроприациях» в городских типографиях не могла не услышать от товарищей Надежда Блюмберг… До роковой январской демонстрации «отдел» Кострикова успел тиснуть четыре прокламации.