Сердцу больше не больно - стр. 9

-Мне 27.

-Сколько? - не веряще пытаюсь нащупать её "взглядом".

-27. А что?

-Да ничего. Я думал, прилично поменьше. А надеялся, наоборот, что прилично побольше.

-Это в том смысле, что я что-то делаю не так? - "хмурится" она.

Хмурится, да. Я это слышу.

Доходим донизу. Отпускает мою руку.

-Это в смысле, чтобы я, - циничный, злой старпер - не ранил своими издевками нежную девичью психику.

-Вы, Александр Евгеньевич, за мою психику не переживайте. Вы лучше о своём здоровье позаботьтесь. Диван в гостиной. Пять шагов. Девяносто градусов. Нале-ево!

Стою. Слушаю, как шлепают по полу её тапки. Это меня сейчас так отбрили красиво или мне показалось?

6. 6 глава. О женской красоте

К десяти часам, тому времени, когда мой рабочий день подходит к концу, за окном темнеет. Тратиться на такси снова очень бы не хотелось, а остановка автобуса отсюда достаточно далеко. Места незнакомые. Страшно.

Надо бы уходить уже, но хочется дождаться, когда он доест, помыть посуду, чтобы после меня всё оставалось в идеальном виде, когда вернётся хозяйка. Жду.

Смотрю в окно, чтобы не пялиться на хозяина. И на то, как он ест. Но в стекле-то всё равно отражается! И пялюсь.

Вилкой не получается. Не может "поймать" жаркое в тарелке. Хоть я и положила специально в блюдо с высокими краями. Нащупывает рукой. И нет, чтобы взять пальцами и отправить в рот! Он зачем-то придерживает пальцами, вилкой накалывает и только потом ест!

Может, помочь ему? Покормить?

Но пусть бы попросил! Сказал! Нет же! Мучается, а не просит! Хотя ведь это - моя обязанность тоже. Разве нет?

-Ева! - вилка, звякнув, опускается в тарелку.

-Да, Александр Евгеньевич, - оборачиваюсь. - Что-то не так? Не вкусно?

-Нет. Нормально. Есть можно.

У-у-у-у, сноб! "Нормально" - кривляю его, не стесняясь - всё равно ведь ничего не видит!

-Я хотел спросить, как ты выглядишь?

-Зачем это вам? Не понимаю.

Не всё ли равно, как выглядит прислуга? Или у таких, как ты... О, то есть, конечно, у таких, как вы, Александр Евгеньевич, пунктик такой - всё вокруг должно быть прекрасно, даже кухарка?

-Любопытно. У меня в голове картинка появилась на твой счет. Интересно, совпадёт или нет.

Это как так, картинка? Ой, странный какой-то! И может, мне враньё выйдет боком, но чувство юмора, пожалуй, единственная сила, которая не позволяла мне в трудные времена сойти с ума от безнадёги. Отвечаю с тяжёлым вздохом:

-Мама у меня была красавицей в молодости. Не знаю, как её угораздило за папу замуж выйти. Хотя... говорят ведь, что мужчина должен быть всего чуть красивее обезьяны. Он был красивее. Чуть-чуть. Я в него. Лучше бы была в маму.

-Сочувствую. Но все-таки. Конкретнее!

Устав тыкать в тарелку вилкой, он все-таки берёт кусок мяса рукой и отправляет себе в рот.

Пялюсь.

Сказать наверняка, привлекательна у него внешность или нет, трудно. Потому что вся область глаз закрыта повязкой. Но линия челюсти... Но подбородок... Но губы... Особенно губы... Хотя! У мужика не бывает красивых губ, так? Или бывают? Он - О Б Ы Ч Н Ы Й! Но какая-то другая, неправильная, капризная Ева, живущая где-то внутри меня, ужасается такой нечестной формулировке и не желает считать этого мужчину обычным.

Обычный! Правильно, Ева? Что там было? А!

-Нос длинноват. Моя бабка по отцовской линии грузинкой была. Всю породу перепортила... нехорошая женщина! Усы опять же... Приходится брить. Это такие муки, я вам скажу!