Сердцу больше не больно - стр. 10

-О, и не говори, могу себе представить, - очень серьёзно говорит он. И мне так, по тону, кажется, что стебётся, а улыбки нет.

Угу! Дальше.

-Что ещё? Глаза у меня красивые, - ну, хоть где-то же могу я себя похвалить? - Ресницы длинные, густые.

-Свои?

-В смысле, не от бабки ли достались? Нет, свои! Чисто мои! А вот брови... - делаю театральную паузу, стараясь не засмеяться и не переиграть.

-Постой-постой, дай-ка угадаю! - машет вилкой в воздухе, рисуя какие-то круги. - Брови, как у Брежнева, сросшиеся. И их тебе тоже приходится брить?

-Типа того. Угу. Монобровь. Модно сейчас. Не брею. Так хожу.

-Хм. Бе-едная девочка. Не пожалела тебя природа, - отправляет в рот кусочек мяса. Снова пальцами. Облизывает подушечки. Зубы у него крепкие. Белые. Конечно, бабла куча - что ему стоит купить себе самые крутые протезы на весь рот? Но внутрення Ева на эту мысль тут же подсовывает свою - какая разница, протезы это или нет, если красиво?

Хочется хоть немного обелить себя. Потому что мне вдруг перестаёт нравиться, что он думает теперь обо мне, будто я страшна, как смертный грех! И я начинаю себя хвалить:

-Ну, хоть фигуру мне женская судьба подсунула красивую - я в меру худенькая, пропорционально сложенная...

-Волосы темные?

-Да.

-Глаза карие?

-Да.

-Грудь "троечка"?

-Да-аа... что вы себе позволяете!

И он хохочет! Пытаясь сквозь смех извиниться! И я, зажимаю себе рот, чтобы не хохотать вместе с ним! Но не получается. Фыркаю тоже.

-Простите, Ева! Я не хотел пошлить! Но как-то само получилось! - выдаёт, наконец, членораздельно.

-Да, ладно! Ничего страшного. Я люблю юмор.

-А я люблю, когда любят... юмор! Спасибо за ужин. И за компанию. Зря отказались поесть вместе с мной.

-Мне уже домой пора.

-Вас Иван отвезёт. Я скажу.

Какой ещё Иван? Мы что, не одни дома? Есть ещё и другие люди? А я не видела! Как так?

7. 7 глава. Дома

Одеваюсь в холле, или как назвать это огромное помещение на входе - прихожая? Так у меня в квартире половину всей площади сюда можно уместить! Молния снова заедает на куртке, поэтому застегиваюсь медленно, аккуратно, чтобы в очередной раз не сорвать. Давно пора купить себе новую осеннюю шкурку, но я экономлю. Потому что в феврале я везу Аришу к новому доктору. Там ценник заоблачный. Но зато новая методика лечения нашей болезни. И на форуме мамочки таких деток, как моя дочка, говорят, что эффект от нее есть.

Хозяин сидит в гостиной. Мне из прихожей видна его макушка. Делает звук на телевизоре потише.

- Ева!

- Да, Александр Евгеньевич!

- Иван тебя отвезет сейчас. И завтра заберет утром.

- Ну, что вы! Я сама доберусь... завтра!

От "сегодня" я малодушно отказаться не могу.

- Ева! - в голосе недовольство.

- Да! Александр Евгеньевич...

- В нашем доме заведено так. Если я сказал, что Иван заберет, значит, он тебя заберет!

- Какой офигительный "Домострой" в "нашем" доме, - шепчу себе под нос, чтобы ему слышно не было и добавляю максимально любезно погромче. - Как скажете, Александр Евгеньевич!

Подхватываю свой пакет с лоточком из-под запеканки и шагаю к двери. Ну вот! Хоть на такси сэкономлю!

- До свидания, Александр Евгеньевич!

- Спокойной ночи, Ева!

Угу. Спокойной ночи! Ночь - мое время! Наша бабушка, умаявшись за день, спит, а я к Аришке встаю. Постоянно.

Выхожу в маленький хлодный коридорчик с окнами почти до пола. Крыльцо ярко освещено. И вижу, как на нем Анжела вырывает свою руку из руки молодого высокого мужчины в черном пальто нараспашку и рубахе с галстуком под ним. Мужчина расстроен. Анжела зла. Поворачивается ко входу. Встречаемся взглядами. Она презрительно щурится.