Сердце Снежной королевы - стр. 28
Успела услышать лишь, что остановятся у нас “царские нууча”. Что это означало, я не поняла. Только то, что русские.
Уайбан взглянул поверх головы старейшины на меня, словно почувствовав, что я подозрительно затихла.
- Собралась куда, Аяна?
Отнекиваться было бы глупо: я сидела в одном унте, второй держала в руке.
- Хочу пойти к Оруунэ, она не пришла сегодня, волнуюсь немного.
- Поди, поди. Возьми бэлэх Омайону, пусть зайдёт к нам сейчас.
Я обулась до конца и собрала в корзинку бэлэх для Омайона в подарок: масло, мясо, тушку зайца, по банке мёда и пахты.
Постаралась набрать всего и побольше. Я и до этого не отпускала Оруунэ без гостинцев. Её хотун очень уж это ценила и пилила свою невестку гораздо меньше: больше для порядка. Так сказать, в воспитательных целях.
Выйдя на воздух, я сначала зажмурилась. День был ярким. Наверное, весна близко.
Уже знакомым путём я шла по утоптанной тропинке мимо подворьев. Народ - мужчины, женщины активно работали на “придомовых участках”: расчищали снег, таскали дрова и лёд для питья. Слышны были покрикивания. Мужья командовали жёнами, матери - детьми.
Быстро проскочив к дому Омайона, я вошла во двор.
Первой мне попалась хотун, обметавшая залепленный снегом сэргэ. Она поправила на себе шапку и заискивающе улыбнулась мне.
- Аяна, дочка, здравствуй! Проведать нас пришла? - глаза её жадно впились в плетёную корзинку, которую я держала в руках.
- Уайбан прислал за Омайоном. Бэлэх вот ему. А Оруунэ где?
Женщина проигнорировала мой вопрос, повернулась и крикнула вглубь двора:
- Омайон! Иди сюда, старый тетерев! Ничего не слышит, схожу за ним.
- Подождите, - придержала я её. - Где Оруунэ, она здорова?
Тётка скривилась.
- Да что с ней сделается. Как стала хат дьахтар (беременной), так и полезли капризы. То не хочу, это не могу. Теперь вот живот болит. Чего там болеть! Балованные стали молодые.
Вот старая карга. Я скрипнула зубами.
- Так она сказала, что живот болит? Вы повитуху позвали?
- Это ещё зачем? Рожать рано, а повитухе платить придётся.
Я ткнула корзинку к ногам женщины и прошла мимо неё в юрту. Из-за неё как раз вышел Арчын, обратился к матери:
- Ты звала отца?
- Арчын, пойдём со мной к Оруунэ, наверное, нужно будет повитуху позвать. А отца твоего Уайбан зовёт. Он со старейшиной у нас.
Хотун возражать мне не посмела, лишь глаза ещё больше сузила, да губы сжала, как змеища.
- Схожу за отцом, так уж и быть. Идите, балуйте на свою голову. Ох, сынок, наплачешься потом с капризной женой, не говори, что я не предупреждала…
Мы с Арчыном, уже не слушая, вошли в юрту. Оруунэ сидела, прислонившись к стене полубоком. Перед ней валялось ведро с рассыпанной вокруг золой. Видимо, она держала его в руках, когда её скрутил приступ боли. Она повела глазами в нашу сторону, но никак не отреагировала. Лицо и губы были бледными.
Я повернулась к Арчыну.
- Бегом. Сейчас же.
Арчын, слава Богу, медлить и пускаться в дебаты не стал. Сорвался с места и, заметно прихрамывая, выбежал за дверь.
Присев рядом с Оруунэ, я взяла её за руку. Она была холодной и липкой, как лапка лягушки.
- Ты как, мышка моя? - спросила я её тихонько. - Сейчас повитуха придёт, поможет тебе. Ты пока сиди, не двигайся. И не бойся, всё будет хорошо.
Оруунэ пошевелила пальчиками другой руки, которую держала на животе, плаксиво сморщилась.