Сердце под прицелом - стр. 3
2. Глава 1. Хали-гали, паратрупер
Ну, все, блядь… Приплыли.
Блатной шик ЗАГСА. Народа – как на поминках.
Под стать событию хотел быть в черном. Но и тут воли лишили, затребовав белую парадку. Стоял теперь и, что называется, полным ходом отсвечивал.
В чем несла повинность Библиотека – значения, по сути, не придавал. Не похер ли? Но так как упакована она была в воздушные слои фатина, полностью игнорировать этот балаган не представлялось возможным. Держал дистанцию, но то и дело цеплялся за пышную юбку.
Фаянсовая мадам с экстремальным лаковым начесом, она же регистраторша, изъяснялась настолько завуалированно, что я с трудом понимал, о чем речь. Косыгин, секундант мой, быстрее сообразил, что «…и теперь, скрепляя свой союз символами вечности, даруйте друг другу знак нерушимой преданности…» – это про кольца, и с постным лицом выкатил ранее заготовленную бархатную подушечку с помпезными, будто с царского трона, кисточками.
В зале повисла тишина, а мне казалось, что воздух прострочило очередью из АКМ. С пылью из памяти поднялись какие-то обрывки прошлого.
– Молодца, Библиотека! Еще на шаг ближе к архиву!
– Тебе с того какая радость, Косыгин? Жениться на мне собираешься?
– Я-то? Не, Людка, я ж не людоед.
Получается, людоед – это я.
Обменялись кольцами. Косыгин, поджав губы, вернулся на свое место. Маринина поправила порозовевшей Библиотеке фату.
В самом начале этого фарса регистраторша, сияя неуместным умилением, назвала нашу когорту молодыми да зелеными. Батя буркнул, что «в Афган и без пушнины под носом отправляли», а тут, понимаете ли, какой-то сраный брак. И тем не менее, невзирая на военную выправку, неловкость на этой гребаной церемонии испытывали все – и я с Библиотекой, и свидетели, и, как я подозреваю, остальная часть группы.
Батя просил без самодеятельности – присутствует высший офицерский состав. Но дед невесты прибыл уже вмазанным и с баяном на груди. Поддавал короткими завываниями по ходу пьесы, а уж когда в ведомственные бумаги легли два росчерка – моя подпись и подпись Библиотеки, торжественный распил затмил липкий пафос регистраторши.
– Теперь вы – семья, и да будет ваш союз нерушим, как… – надрывалась та с застывшим оскалом на красном лице.
Военный оркестр счел нужным вмешаться и с пробивной мощью раньше положенного зарядил Преображенский марш.
Библиотека вздрогнула и скосила на меня взгляд. Ощутимо. Я зачем-то тоже на нее посмотрел. Одним глазом, не теряя выправки. Но все же.
Зал держался так же стойко. Со строгими, как на присяге, лицами.
Мельтешили в этой вымученной торжественности только фото- и видеографы.
На хрена еще эта память?
Стиснул зубы. Кулаки сжал.
А тут как раз хлынули «Амурские волны».
Гости расступились, и мне ничего не оставалось, кроме как пригласить Библиотеку на первый танец. Молча подал руку, она без промедления вложила свою, и я увлек ее к центру зала, чтобы закружить в таком же вынужденном, как и все на этой гребаной свадьбе, вальсе.
Одна ладонь на пояснице Библиотеки, во второй – ее кисть, ледяная и как будто безвольная. Я тоже не горел желанием смыкать пальцы, но приходилось проявлять твердость, иначе бы ее рука попросту выскользнула.
Раз-два-три, раз-два-три. Легкий наклон вперед. Разворот. Смена направления.
Все движения, как в строю – без души, тупо автоматизм и механика.